Уильям вздохнул и положил седельную сумку, доставшуюся еще от Серебрушки, на кровать, затем разжег камин, уселся перед ним и просидел так до полуночи. Все же раны на шее и порой постанывающая нога давали о себе знать и он, поднявшись, устало заполз под толстое одеяло и прикрыл глаза.
Неожиданно в дверь постучали. Перед этим чуткий слух вампира уловил шелест платья и тихие шажочки. Удивленный, он поднялся и, посчитав, что Мариэльд хочет поговорить с ним, открыл дверь и замер. На пороге стояла Фийя и смущенно улыбалась, уставившись своими большими серыми глазами в пол. Она была одета в серое платье без каких-либо украшений, с высоким и охватывающим горло воротником.
— Можно войти, тео? — скромно спросила она, быстро взглянула на Уильяма и снова опустила глаза.
Тот, нахмурившись, отошел и запустил служанку в комнату.
— Что-то нужно? — удивился Уильям, наблюдая, как Фийя в растерянности встала посреди комнаты и оглянулась по сторонам.
— Тео Мариэльд сказала, что я теперь должна спать с вами.
И Фийя тут же робко потянулась к завязочкам платья. Не успел Уильям открыть рот, чтобы остановить служанку, как оно уже упало на пол. С небольшой грудью, узкой талией и крутыми бедрами, юная и совершенно нагая Фийя с улыбкой взглянула на Уильяма. Она запустила свою ручку в волосы, обхваченные лентой, и сняла ее. Густые темные волосы волнами упали на красивое женское тело.
Уильям хоть и смутился, но взгляда от обнаженной Фийи отвести не смог.
— Погодите, — наконец замотал он головой. — Это уже слишком… Нет!
Он подошел к девушке, поднял платье и накинул ей на плечи. Та посмотрела на своего господина непонимающе.
— Передайте госпоже, пожалуйста, что это чересчур! — возмутился Уильям, с трудом отводя взгляд от голого живота, груди и округлых бедер.
— Я вам не понравилась? — в ужасе прошептала Фийя, глаза ее мигом наполнились слезами и она затряслась. — Раз уж я вам не подхожу, то, может, позвать свою сестру?
— Да нет… Да боги… Причем здесь вы, — поднял в возмущении руки к небу Уильям. — Вы красивы… Но я не хочу, чтобы ко мне насильно клали женщину в кровать! Пожалуйста, идите к себе!
— Не могу, — произнесла тихонько Фийя. — Госпожа сказала, что я теперь должна спать только у вас.
— Что? Аргх… Хорошо… Ложитесь спать вон на ту кровать, — показал Уильям на соседнюю кровать, ближе к камину. — А завтра я поговорю с госпожой, хорошо?
— Как скажете, тео Юлиан.
Фийя в смятении запахнула платье и принялась завязывать шнурочки. Правда, она не сводила взгляда с сына хозяйки в надежде, что вдруг тот передумает. Служанка медленно подошла к кровати и легла под одеяло, укрылась почти с головой. Лишь большие и серые глаза продолжали следить за Уильямом, словно спрашивая его, а точно ли дело не в ней. В конце концов глаза девушки закрылись, и она засопела, тихонько и едва слышно.
Уильям, уже не в силах уснуть, сел в кресло и просидел так до утра, иногда поглядывая на спящую служанку. Он негодовал от действий Мариэльд и с нетерпением ждал рассвета.
Наконец, за окном забрезжил серый рассвет. Снежные хлопья продолжали засыпать город Аарин. Очнувшись, девушка распахнула свои серые глаза, огляделась и, увидев Уильяма, ласково и услужливо улыбнулась. Она вылезла из-под теплого и большого полотнища, которое служило одеялом — платье ее перекрутилось от сна, и небольшая грудь выглядывала через приоткрывшийся запах.
Уильям сглотнул слюну и отвернулся к уже потухшему камину. Опустив глаза, Фийя выскочила из комнаты.
Пока он одевался, возмущение в нем буквально клокотало. Собравшись, он вышел из комнаты и принялся искать глазами Мариэльд. Та долго не показывалась — мимо прошли уже все слуги, воины и даже Фийя, но графини все не было. Наконец дальняя дверь отворилась, и вместе с Адой, которая судя по всему приводила хозяйку в порядок и заплетала ей косы, вышла Мариэльд де Лилле Адан. Увидев гневный взгляд Уильяма, она улыбнулась и подала жест служанке. Та быстренько ретировалась. Графиня Ноэля подошла к сыну.
— Доброе утро, госпо… Сир’Ес Мариэльд, — произнес Уильям, сложив руки на груди. — Я хотел поговорить с вами.
Услышав, как выкрутился из ситуации Уильям, который не назвал женщину матерью, но и не произнес вслух «госпожа», графиня весело вздернула бровь.
— Я тебя слушаю, мой любимый сын.
— Пожалуйста, не присылайте ко мне больше женщин… Это выходит за все рамки, — тихо возмутился Уильям, чтобы никто другой не услышал разговор.
— Тебе не понравилась Фийя?
— Дело не в этом! Но это же неправильно — заставлять служанку спать со мной… Я вас не просил подкладывать ко мне в постель женщин! Пожалуйста, не присылайте ко мне в комнату больше никого!
— Ну что ж, тогда Фийе придется спать в коридоре, как скажешь, — развела руками Мариэльд и хитро улыбнулась.
— Но почему? — воскликнул ошарашенный Уильям.
— Она твоя служанка. Так что, если ей не дозволено спать в твоей комнате, то место её будет либо на улице, либо под дверью. Это мое последнее слово, Юлиан.
Пунцовый и трясущийся от такого беспредела, Уильям перекинул за спину седельную сумку и уверенный в том, что покинет эту безумную женщину после Офурта, пошел вниз.
Всадники вскочили на коней и тронулись в путь. Уильям весь день молчал, лишь время от времени то кидал хмурые взгляды на Мариэльд, на что она ласково улыбалась, то оборачивался и смотрел на Фийю. Почему-то он не сомневался, что хозяйка Ноэля не сжалится и уложит служанку на пол в коридор, поэтому решил еще раз поговорить вечером, на постоялом дворе. Ну а если Мариэльд заупрямится, то придется положить Фийю на соседнюю кровать, думал Уильям.
К середине дня отряд подъехал к Мертвой Рулкии. Уильям услышал знакомый гневный рев и вздрогнул. Все утро и до самого обеда дорога шла в гору, хоть и не с такими перепадами высот, как на Восточной тропе, и когда мост показался из-за поворота, это стало неожиданностью.
Уильям замер, покачал сам себе головой. Перед глазами пронеслись картины из прошлого, которое казалось таким давним, но на самом деле произошло лишь несколько дней назад. Снова заныла нога, которая напомнила о скачках наперегонки со смертью.
Западный переход через реку был не таким высоким. Мост, судя по всему, починили совсем недавно — он нависал над рекой гораздо ниже, чем на Восточной тропе, но был шире. Спешившись, отряд перешел на другую сторону
Пряча страх от посторонних глаз, Уильям погладил своего серого жеребца, успокаивая. Конь оказался не так ласков, как Серебрушка, но все же послушно пошел за хозяином, когда его взяли под узды.
Наконец все перебрались на другую сторону моста, в Солраг. Уильям глубоко выдохнул и снова вспомнил графа Филиппа, его взгляд на берегу и слова благодарности. Какая все-таки ирония — Уильям спас того, кому должен был отдать жизнь, и не получил взамен от Лео даже «спасибо».
