Уильям поморщился, представив себе эту ужасную картину.
— Ну это на Севере так… — закончила Фийя. — Дедушка мамы жил где-то там… на Севере, в общем.
— А на Юге?
— На юге все вампиры должны быть записаны в книгу, их проживание контролируется очень строго. В больших городах юга многих существ, отличных от людей, могут селить в специальные районы. И тогда уже утаскивать в кусты не получится, ибо поймут, найдут и убьют за преступление. Поэтому вампиры работают и покупают либо рабов на съедение, либо смертников, либо просто кровь, договариваясь с кем-то, либо на черном рынке.
— Это ужасно…
— Да, господин. Поэтому служить могущественному Старейшине, у которого нет отказа в еде, — это самое лучшее, что может случиться с вампиром. И мы все ценим и любим вашу мать за то, что она нам дает. Я за весь день сделала пару стежков на вашем плаще, а где-нибудь на юге не покладая рук работает кто-то другой, чтобы получить гораздо меньше, чем я. — Девушка смутилась от таких мыслей, ее лицо помрачнело, но затем, изгнав дурные мысли из своей светлой головки, она снова заулыбалась.
— На юге есть Старейшины? — неожиданно поинтересовался Уильям.
— Ну да, в Ноэле.
— Ноэль — это Север, Фийя.
— Это северянам так кажется, — расхохоталась весело служанка. — Южане считают Ноэльцев своими… Это всем известно!
— Так на юге есть Старейшины? — Уильям вернул девушку к теме разговора.
— Ну это я не знаю, господин Юлиан, — покраснела Фийя. — Вы у госпожи узнайте, она все ведает!
Ближе к вечеру Уильям вылез из-под одеяла, оделся и снова попробовал достучаться до Пацеля, но его опять-таки не было на месте. Чуть поглаживая изнутри языком ломящие клыки, он выглянул на улицу, там до сих пор бушевала вьюга. Вздохнув, Уилл прошел по узкому коридору, освещенному лишь свечами на полочках.
Он остановился у комнаты Мариэльд и занес уже было руку для стука, но потом вспомнил, что Фийя говорила о том, что хозяйка просила никого ее беспокоить. Тогда он убрал руку.
— Входи, — послышался тихий голос изнутри комнаты.
Уильям приоткрыл дверь и вошел. Комната была такой же, как и у него, но в углу стоял стол без стула, а в другом два кресла, одно из которых, видимо, было отодвинуто от стола. И в этом кресле, закинув нога на ногу, в светло-сером платье из очень мягкой ткани с накинутым на плечи темным платком сидела Мариэльд. Она держала в руках книгу, но смотрела на сына и мягко улыбалась.
— Доброго дня, Сир’Ес Мариэльд, — слегка поклонился Уильям, прикрыл за собой дверь и замер.
— Здравствуй, сын, — женщина изящным жестом пригласила его присесть.
Сев рядышком с хозяйкой Ноэля, Уильям нахмурился, но не от плохих мыслей, а от робости.
— Как тебе Фийя? Милая девушка, правда?
— Я… Я все равно считаю, что вы поступили не очень правильно, Сир’Ес. Но что случилось, то случилось.
— Замечательно, что у тебя все сложилось хорошо с Фийей. Ты для девочки будешь защитой от невзгод и опорой, а она, наивная и глупенькая, одарит тебя лаской, ни к чему не обязывая и не обманывая.
— Я как раз и пришел поговорить с вами по поводу обмана. — Взгляд Уильяма потемнело, он поднял голову и встретился взглядом с Мариэльд. — Когда я говорил с графом, он упомянул, что вы замешаны в том нападении в замке Брасо-Дэнто. Это правда?
— Да, правда.
Уильям побледнел, убрал руку из-под ладони женщины и посмотрел на нее уже настороженно.
— Но зачем вы это сделали? — едва ли не воскликнул он.
— Когда поступила новость от Летэ, что скоро состоится суд над бывшим человеком, молодым мужчиной и, самое главное, наследником Гиффарда, которого я любила, я заинтересовалась. Но мне нужно было все выяснить перед судом. Через друзей на Юге я связалась с одной гильдией, которая за хорошие деньги выполняет, скажем так, любую прихоть.
Уильям в изумлении смотрел на графиню, а та совершенно спокойно продолжала говорить с улыбкой на лице.
— Их задачей было проникнуть в замок Брасо-Дэнто, выяснить твое расположение, взять необходимые для магического обряда памяти элементы тела и уйти, никого не убив, — закончила Мариэльд.
— Но они воткнули кинжал в горло графу!
— Да, но они знали, кто он, и лишь задержали его.
— То есть это все ради того, чтобы решить — усыновлять меня или нет?
— Конечно. Мне понравилось то, что я увидела. Все твои костюмы были пошиты заранее, швеи лишь подшили их после суда. Фийю я тоже взяла из Ноэля для тебя. Как и моего друга Пацеля, чтобы излечить твою человеческую мать.
Уильям, искренне изумленный, замолк. Он не знал, что сказать, ибо думал, что Мариэльд, как и ранее Филипп, либо обманет, либо ничего не ответит на заданный ей вопрос. Но такое! Такая честность! Столько сил и денег потратить на обычного рыбака?
— Я не понимаю, зачем столько сил тратить на меня… Эти услуги наемников наверняка стоили баснословных денег, — мрачно спросил он, вспоминая комментарий Филиппа по поводу проникших в его замок южан.
— Да, даже не буду называть сумму, а то тебя приступ хватит, — рассмеялась графиня. — Ты все еще не веришь мне и думаешь о том, чтобы уйти?
— Возможно. Хотя мне и некуда идти. Но, получается, что вы меня опять обманули.
— В чем же?
— Пока я не спросил об этом, вы мне ничего и не собирались рассказывать. Хотя ранее вы и клялись, что не хотите врать мне.
— Это не обман, Юлиан. — Уверенная и веселая улыбка скользнула по её губам.
— И что же это, если не обман?
— Если бы я сказала тебе все сразу, когда ты еще не отошел от суда, то это бы тебя сломило еще сильнее. Поэтому я открыла лишь часть истории с умыслом, что до остального ты дойдешь сам, когда немного успокоишься.
— Госпо… Сир’Ес Мариэльд! Но как я могу быть уверенным, что вы не утаили еще что-нибудь?
— Выпей кровь Фийи, — пожала плечами Мариэльд. — И ты увидишь все, что происходило за пару десятилетий до этого дня в Ноэле.
— Кого… Фийи? Да что вы такое говорите? — Уильям ужаснулся от одной только мысли об этом.
— Ты же мнемоник. Ты удивишься, но многие женщины получают великое удовольствие, когда их нежную кожу на шее прокусывают клыками, Юлиан. — Сверкнув синими глазами, Мариэльд довольно расхохоталась от обескураженного вида сына. — И Фийя из их числа!
Сначала побледневшее, а затем густо покрасневшее лицо Уильяма вытянулось от такой новости, и он, хотя и сразу же отказался от идеи впиваться в горло Фийи, все же крепко задумался над своей способностью видеть мир глазами других.
В дверь постучали, и через некоторое время вошел Кьенс. Он склонился в глубоком поклоне и раболепно посмотрел на хозяев.
