– Согласна. Ты точно не сердишься?
– Ты прям, как маленькая! – махнула рукой. – Перестань, а? Не надо мне твоих тараканов. Я нормальная. То есть я хотела сказать, не такая обидчивая, как ты. Пирожное ешь.
Снежана взяла корзиночку с кремом, откусила.
– Так гораздо лучше. Ты не спрашиваешь, а я замки заказала. Завтра их поменяют. Не волнуйся, я сама за этим прослежу.
– Прости, Вит, я как-то…
– Выпала из реальности? Понимаю. Тебя выбили из колеи. Этот козёл… Ну да хрен с ним. Не будем пробуждать тараканов. Ты, главное, ни о чём не беспокойся. Пойду за столом. Ой! Чай принести? Или хочешь яблочного со… – Виновато прикрыла губы ладонью.
– Всё нормально. Я попью воды.
Подруга обняла Снежану:
– Забыла. Извини, Снежанка. К тараканам яблочный сок. Считай, муж сделал тебе одолжение. Знаешь, сколько в соках сахара?
Снежана горько ухмыльнулась.
– Переходим на морс! – улыбнулась Вита, выпуская из объятий. Ушла на кухню.
Снежана вздохнула, с болью осознавая: ОН уничтожает всё, что она любит. Сначала сливочное масло и почти все соки. Теперь дошёл до яблочного, единственного, который она могла пить.
Раньше.
После картины в ванной её тошнило от одной лишь мысли о «Добром», да и любом другом.
«Ненавижу тебя…» – призналась себе мысленно, крепко сжимая пирожное. Корзиночка раскрошилась. Крем испачкал пальцы. Аппетит пропал. Снежана скинула одеяло и понесла бывшую корзиночку на кухню. Виталина как раз убирала со стола: на нём всегда лежали разнообразные прихватки, стояла салфетница и ваза с декоративными цветами. Искусственные розы не нравились Снежане, но Вита была от них без ума.
– О, какие люди! Прибыла помощь? Хватай за ту сторону, а я за эту.
Вдвоём поставили стол у окна. Виталина открыла ящик с пряжей и прочими атрибутами вязания.
– Тебе что-то конкретное? Или так, словить музу?
– Просто хочу…
– Поднять себе настроение, ясно, – подмигнула Вита. – Тогда бери любую. Я не жадная.
Снежана вытащила два клубка: жёлтый и оранжевый. В зимнее время года хотелось согреться чем-то солнечным. Жизнерадостным.
Виталина справилась не так быстро. Она придирчиво рассматривала пряжу, брала в руки поочерёдно оттенки красного, хмурилась, убирала обратно, снова доставала. Что-то бормотала, но что Снежана разобрать не могла. Решив, что мешает подруге, села за стол у стены. Через каких-то пару минут первые петли были набраны. Снежана решила не злоупотреблять добротой подруги и сшить двухцветную повязку для волос. Узором выбрала широкую косу.
Она так увлеклась вязанием, что не заметила страданий подруги, а та нервно металась между оттенками.
– Маковый или бордовый, маковый или бордовый? – бродила она из угла в угол.
Если бы не запнулась о собственный ковёр, громко выругавшись, Снежана про неё и не вспомнила.
– Вит, помочь? – обернулась. Увидела растерянность в глазах подруги, поспешила на выручку. Взяла оба клубка. – Не можешь выбрать? А какой заказ?
– Связать Царевну-лягушку.
Снежана удивлённо захлопала ресницами:
– Она же зелёная. Зачем тебе красный?
– Не красный, а маковый или бордовый. Как зачем? – искренне изумилась Вита. – Не хочу её делать голой! Надену что-то вроде короткого платья.
– Тогда возьми розовый, раз так сложно выбрать.
– Розовый? Нет. Лучше маковый.
Виталина наконец приступила к вязанию, а Снежана, как не пыталась, так и не могла отделаться от мысли, вдруг ставшей навязчивой и тревожной: «Почему Вита использует в работах так много цвета, ассоциирующегося с кровью?»
– Снежанка! – услышала она вполне бодрый голос. – Музыку не желаешь? Мои тараканы сразу разбегаются, стоит включить радио.
Снежана благодарно улыбнулась. До жизни с НИМ она всегда работала под музыку, но потом страх его как-то обидеть, оскорбить, расстроить вынудили сидеть в тишине и прислушиваться к каждому шороху. Вдруг, ЕМУ что-то взбредёт в голову? Вдруг, виноватой окажется Снежана?
– Что включить: радио или какой-нибудь старый диск? От мамы столько всего осталось.
– «Love radio», если можно.
– Немного романтики? Я не против.
Из динамиков негромко, фоном пела Уитни Хьюстон. Снежана растворялась в музыке. В прекрасных воспоминаниях юности, когда ещё не повстречала ЕГО. В недавнем настоящем, когда Марк пригласил на первое свидание.
Марк…
Сердце больно сжалось. Оно будто разом уменьшилось. Дышать стало трудно. В это мгновение Снежана почти не сомневалась: он не виноват. Марк, лучшее, что произошло за последние полгода. Она должна ему верить.
Робко поднялась из-за стола.
– Я… хочу позвонить Марку, – сказала, снимая телефон с зарядки.
– Я бы не стала этого делать. Отдохните, подумайте. Вам это обоим нужно.
И Снежана, успев, набрать номер, тут же сбросила.
– Думаю, он первым позвонит. Как всегда.
Снежана согласилась. Но Марк так и не позвонил. Она вязала узор, думая о нём и почти не слушала музыку, о которой столько времени мечтала, а Виталина сидела у окна и ничего не делала, тихо подпевая главной певице «Титаника».
Снежана встала размять спину и заметила пустой стол подруги.
– Вит? Что-то не так? Не получается? – спросила, подходя ближе. И тут заметила ножницы в руках Виталины и море красных нитей под столом. – Вит… – Забеспокоилась Снежана. – У тебя всё в порядке?
– Да. У мамы скоро годовщина смерти, и я… немного расклеилась, – Вита улыбнулась, и в её глазах показалась боль. Огромная всепоглощающая она мигом передалась Снежане.
– Прости, Вит, я совсем не подумала о тебе. – Красный ассоциируется с мамой, да? Поэтому ты часто выбираешь его для работы.
– Да, – кивнула Вита. – Один из его оттенков. Только я не помню, какой. Но не будем о грустном, а то сейчас набегут тараканы. Сварю-ка я нам… морс! Что скажешь?
