– Да, я сделала неправильно, каюсь, – в миг подхватила Виталина, словно, прочитав Снежану. – Но, тараканы вездесущие, я хотела как лучше! Я за тебя волнуюсь, Снежанка! Ты передумала ехать? Ладно. Я… – и быстро пошла к той самой комнате. К своему царству.
Снежана испытывала неловкость. Подруга старается ради неё. Старалась ради Ангела… А она ведёт себя неблагодарно. Так неправильно.
– Вит, не обижайся! Я… я просто растерялась.
Чирина обернулась.
– Едем?
– Едем.
– Это правильное решение. Нам обеим там будет лучше.
***
Александра передумала звонить. Рукавица прав. Римской нельзя сообщать правду. Она перепугается и точно себя выдаст, и тогда они уже точно не смогут её спасти.
Не успеют.
Банально, но это правда.
Быстро прокрутив в голове недавний разговор с убийцей, Александра поймала себя на новой пугающей мысли: что, если Чирина тоже догадалась? Вдруг, она уже покидает город?
Своими опасениями она хотела поделиться с Владимиром Андреевичем, но в этом отпала необходимость. Он оказался дальновиднее: все посты города уже ловили автомобиль Чириной, тот самый красный кроссовер фирмы «Фольцваген», забравший из тюрьмы Розгина.
Ниточки понемногу сплетались в узор.
Селивёрстова рассматривала все ходы, предполагая худшее: они могли взять такси, уехать на попутке. В конце концов, не исключено, что есть ещё один сообщник: Чирина довольно ловко собирала вокруг себя мужчин. И к тому же она могла поменять внешность, заставить тоже сделать Снежану. Мнимая и доверчивая Римская повелась бы на любую уловку. А, значит, ей всё же стоило знать об опасности.
Сама детектив позвонить не могла. Это точно выбило бы женщину из равновесия. Выдало. Поставило под смертельную опасность, если они, конечно, не опоздали.
Но никто не мешал обратиться к кому-то ещё. Например, к тому, кем Снежана дорожила не меньше подруги Чириной. К тому, кто способен был на неё повлиять. Или –Селивёрстова схватила телефон – хотя бы внести сумятицу в планы убийцы.
А время неслось. Неумолимо. Неизбежно.
Рукавица, не скрывая нервозности, раздражения и злости, дополнял указания, сообщая, что Чирина и Римская могут выглядеть совсем по-другому, а Селивёрстова слушала гудки.
Снова.
И снова.
***
Свободу Марк не ощущал. Он и во времени совсем потерялся. Сколько пробыл там, в угрюмых стенах, не зная, выпустят или нет – не знал. Съёмная квартира, где он жил до знакомства со Снежинкой, – оставил помещение, на всякий случай – встретила холодом и безразличием. Возвращаться на квартиру к любимой боялся. О бывшей жене даже не думал.
Может, и прошло совсем немного времени, однако, одиночество он вкусил в полной мере. Понял, как не хватает человеческого тепла. Женской любви. Её любви. Не жены, нет. Снежинки. Его милой запуганной девочки с кучей комплексов и тараканов.
Было желание сразу же позвонить, прокричать о чувствах, броситься к ней, заключить в объятья и не выпускать. Защитить от всех тревог и опасностей. Показать, что рядом с ним ей нечего бояться.
Марк не сомневался: психа, что убил Ангелину, поймали. Если всё же нет, идут по следу, и Снежинке не о чем беспокоиться. Верил и в то, что Михаил, этот подонок, причастен он к произошедшему или нет, подох в одном из вонючих переулков.
Но Марк не был уверен, что любимая простит. Ещё меньше – в том, что захочет быть с ним, и эти мысли каждый раз останавливали его, когда пальцы поглаживали фото Снежинки, собираясь нажать вызов.
Трус, – ругал он себя, понимая, как бывшая жена права. Он слаб, а женщины любят сильных мужчин.
Наверно, Снежинка его не простит.
Он вспоминал все дни, проведённые с любимой. Короткие ночи в постели с Ангелиной.
И ненавидел себя за то, что позволил Ангелу сломать его счастье.
Позволил он. Она не была виновата. Наконец, он это осознал.
Женщины вились вокруг него, а он хотел лишь одну.
Незнакомый номер на экране. Сердце Марка ухнуло вниз. Страх и радость сплелись тугим комом. А, вдруг, это его Снежинка? Но почему номер незнакомый?
В голове молниеносно пронеслись все самые жуткие страхи, испытанные за последнее время. Он вспомнил перепуганные глаза Снежинки, её руку с зажатым цветочным горшком. Живо представил, как тот попадает не в стену, а в его голову. Следом увидел бледную дрожащую Снежинку. Она плакала, запираясь в комнате. А в ванне, за шторками с бегемотами лежала мёртвая Ангелина.
О дочери подумал в последнюю очередь. И за это возненавидел себя ещё больше. Ведь могли звонить из больницы. Вдруг, болезнь вернулась, а везение… закончилось?
Телефон замолчал и снова ударил любимым до этой секунды роком. Сейчас мелодия отчего-то пугала.
Трус, – с отвращением подумал Марк и всё-таки взял мобильный.
– Ареев! Марк!
Голос был смутно знакомым.
– Это Селивёрстова. Александра Селивёрстова. Детектив.
Он испытал отвращение. Ему совсем не понравилось то, как следак говорил с ним на допросе. Марк решил, что все такие же и собрался отключить связь. Уж за это-то посадить не могли.
– Марк, Снежана в опасности! – закричали в трубку.
Он вмиг забыл о своём отношении к полиции и прошептал – голос внезапно охрип.
– Что с ней?
– Нет времени объяснять. Заставь её встретиться. Убеди, что тебе… не знаю… нужно что-то передать, показать. Что угодно. Придумай! Главное, чтобы ты знал, где она. И знала я.
– Хорошо. Но она навряд ли захочет меня…
Экран поблек. Марк погрузился в тишину. Осознание того, что Снежинка в беде, пришло запоздало, но попало сразу под дых, лишив возможности дышать.
Пальцы нервно коснулись фото, спустились к «трубке».
Его Снежинка в опасности. Он не мог сейчас быть трусом.
***
Виталина чувствовала нарастающую панику. Всё, слишком всё шло хорошо. Либо она гений, либо её планы скоро нарушат. Умна ли Селивёрстова? Судя по информации от её людей – да. Но и столь же самонадеянна.
