— А ты бы принял смерть ради меня. И ради них. — Он обвел рукой могилы.
— Когда-то…
— Ты — моя половина. И тут ничего не изменишь — в кого бы ты ни превратился. Ты знаешь это не хуже меня. И дело не только в крови и плоти. Под внешней оболочкой мы такие же, какими были всегда.
— Я не могу существовать в этом мире, чувствуя это. — Эмоции Киана прорвались наружу, проступили на лице, в интонациях голоса. — Я не могу все время оплакивать себя или тебя. Или их. А ты все время заставляешь меня возвращаться к этим мыслям, черт бы тебя побрал!
— Я люблю тебя. С этим ничего не поделать.
— Того, что ты любишь, давно нет.
Неправда, подумал Хойт. И доказательством тому служат розы, посаженные Кианом на могиле матери.
— Ты стоишь тут со мной среди могил наших родных. Ты не слишком изменился, Киан, — иначе не пришел бы сюда. — Хойт дотронулся до лепестков розы. — И не посадил бы их.
Внезапно глаза Клана наполнились неизбывной тоской.
— Я видел смерть. Тысячи и тысячи смертей. Старость, болезни, убийства, войны. Но не видел их смерти. А цветы… Большего я не мог для них сделать.
Хойт убрал руку, и лепестки полностью раскрывшейся розы посыпались на могилу матери.
— Этого достаточно.
Киан посмотрел на протянутую руку Хойта, тяжело вздохнул.
— Черт побери нас обоих. — Он пожал руку брата. — Мы слишком долго гуляем. Не стоит больше испытывать судьбу. К тому же я хочу спать.
Они направились к дому.
— Ты скучаешь по солнцу? — спросил Хойт. — По тому, как его лучи скользят по лицу?
— Говорят, солнце вызывает рак кожи.
— Гм. — Хойт задумался. — Но его тепло летним утром…
— Я об этом не думаю. Мне нравится ночь.
Хойт подумал, что еще рановато просить Киана пожертвовать немного крови для эксперимента.
— Чем ты зарабатываешь? А в свободное время чем любишь заниматься? Ты…
— Всем, что доставляет удовольствие. Но больше я люблю работать, работа приносит удовлетворение. И делает игру еще более привлекательной. Невозможно за время одной утренней прогулки под дождем охватить несколько столетий — даже если бы я захотел. — Он положил меч на плечо. — Скорее всего, это закончилось бы твоей смертью, которая избавила бы меня от дальнейших расспросов.
— Я не слабак, — парировал Хойт, и голос его зазвучал бодрее. — И я доказал это. Посмотри на фонарь у себя под глазом.
— Он пройдет быстрее, чем твой, разве что снова вмешается эта ведьма. В любом случае я дрался не в полную силу.
— Чушь.
Мрачное настроение, охватившее Киана на кладбище, начало рассеиваться.
— Если бы я не сдерживался, пришлось бы копать тебе могилу.
— Давай повторим.
Киан покосился на Хойта. Воспоминания — приятные, которым он так долго противился, обрушились на него.
— В другой раз. И я вздую тебя как следует. И даже если ты придешь в себя, то уже не сможешь кувыркаться со своей рыжей.
— Я скучал по тебе, — улыбнулся Хойт.
Киан ускорил шаг, направляясь к показавшемуся из-за деревьев дому.
— Будь я проклят, но мне тоже тебя не хватало.
14
Опустив заряженный арбалет, Гленна стояла на страже у окна башни. Она понимала, что почти не имеет опыта обращения с этим оружием, а ее способность попасть в цель вызывает серьезные сомнения.
Но она не могла просто стоять, безоружная, и в отчаянии заламывать руки, словно слабая беззащитная женщина. Появись это проклятое солнце, она бы не волновалась. Более того, с раздражением подумала Гленна, не уйди братья Маккена — вероятно, чтобы выяснять отношения без свидетелей, — она была бы избавлена от ужасных картин, то и дело всплывавших перед ее мысленным взором: их разрывает на части стая вампиров.
Стая? Толпа?
Хотя не все ли равно? Клыки и злоба.
Куда же они запропастились? И почему они так долго не возвращаются в дом, оставаясь уязвимыми и беззащитными?
Может, стая или толпа вампиров уже растерзала их и тащит изуродованные тела… О боже, как ей хотелось хотя бы на пять минут выключить этот ужасный видеофильм, прокручивающийся у нее в голове!
Большинство женщин волнуются из-за того, что на их мужчину могут напасть грабители или он попадет под автобус. Она же умудрилась связаться с парнем, вышедшим на тропу войны с питающимися кровью тварями.
Почему она не влюбилась в бухгалтера или биржевого маклера?
Наверное, можно использовать свои способности и проследить за ними с помощью хрустального шара. Но это было бы… бестактно, решила она. И свидетельствовало бы о плохом воспитании.
Но если братья не вернутся через десять минут, она забудет о хороших манерах и отыщет их.
Гленна задумалась о том, какую эмоциональную бурю испытывает Хойт, чего он лишился и чем рискует. Ему труднее всех, решила Гленна. Сама она оказалась за тысячи миль от родных, но их не разделяют столетия. А Хойт попал в дом, в котором вырос, но теперь этот дом стал чужим. Каждый новый день, каждый час напоминал ему об этом.
Возрождение аптекарского огорода матери заставило его страдать. Она должна была знать об этом. Заткнуться и забыть о своих желаниях и потребностях. Просто составить список и купить или найти все необходимое где-нибудь еще.
Гленна бросила взгляд на травы, которые уже успела связать в пучки и развесить для просушки. Бытовые мелочи причиняют самую сильную боль.
Теперь он где-то бродит под дождем. Вместе с братом. Вампиром. Гленна не верила, что Киан способен напасть на Хойта, — по крайней мере, не хотела верить. Но если Киана сильно разозлить, спровоцировать, сможет ли он совладать со своими инстинктами?
Кроме того, в лесу могло быть полно кровожадных тварей, ожидающих приказа Лилит и готовых в любую минуту наброситься на братьев.
Наверное, волноваться глупо. Двое сильных мужчин, к тому же хорошо знающих местность. И оба они вооружены не только мечами и кинжалами. Хойт опытный и сильный маг, он носит на шее один из созданных ими крестов: вряд ли его можно назвать беззащитным.
К тому же вряд ли они могли совершать такую длительную прогулку, если бы дом был осажден вампирами.
Кроме Гленны, никто особенно не волновался. Мойра вернулась в библиотеку, к книгам. Ларкин и Кинг занимались инвентаризацией оружия в зале для тренировок. Вне всякого сомнения, ее переживания беспочвенны.
Но где же они, черт возьми?
Обводя взглядом окрестности, она заметила какое-то движение, смутные тени в пелене дождя. Схватив арбалет, Гленна усилием воли уняла дрожь в пальцах и заняла позицию в узком окне.
