— Она не была воровкой, но в последнее время стала рассеянной, едва справлялась с делами, и я испугалась за бизнес. У нас и без того проблемы.
— Кариша имеет в виду то, что у нас кто-то сливает заказчиков. Но к смерти Лары это не имеет отношения. Я уже знаю, кто этот человек. Я его уволил.
— Хорошо, — выдохнула Карина. — А то я начала думать на…
— Лару?
— Да. Я даже хотела этого, папа! Хотела, чтобы ты перестал смотреть на неё влюблёнными глазами! Почему она всем так нравилась?
— Симпатию трудно объяснить, Кариш. И Александре это вряд ли интересно. Просто есть люди… — вернулся взглядом к потолку, — как бабочки. Ими любуешься.
— И Лара была для вас именно такой? — спросила детектив.
— Да. Но разве в этом есть что-то плохое? Вы сами, Александра, любуетесь музыкантами, актёрами? Наверняка. Это тоже самое.
— Знаменитости и ваши соседи — не одно и тоже.
— Мы не были соседями, но да, я вас понял. А вы меня — нет. Лара была для меня музой, очарованием. Мне хотелось её общества, но наши желания не совпадали.
— Муза умерла. Что вы будете делать? — спросила детектив, задумавшись над странным признанием Фурского. О музе она никак не ожидала услышать.
— Музы сменяют друг друга. Они, как и вдохновение, непостоянны. Печальная история, но будет другая муза. Так заведено.
— Только у тебя, — угрюмо заметила Карина. — Кто-то живёт с одной женщиной всю жизнь.
— А я бы и жил, но мою любовь забрал рак. К тому же я не думаю, что, отказавшись от счастья, я кому-то сделаю лучше.
— Так вы всё-таки имели на Лару конкретные виды?
— Нет, Александра, вы меня снова не поняли. Я говорил о счастье.
— Но не о любви?
— Не о любви. А вы хотите поговорить об этом?
Александра поняла, перед ней мастер запудривания мозгов. Сейчас они поговорят о чувствах, о вечном и забредут от дела так далеко, что путь обратно уже будет не найти.
— Вы задумались. Боитесь, что я уведу вас от тех вопросов, какие вертятся на языке?
— А вы знаете, о чём я хочу спросить?
— Вероятно о том, для чего мне муза. Я ведь не творческий человек.
— Не угадали. Я хочу задать вопрос вашей дочери, — детектив перевела взгляд на Карину. — Если вы не любили Зотову, почему взяли заместителем?
— Не знаю. Наверно это ненормально.
— Так в чём причина?
— Меня тянет на… тянет на…
— Проблемы, — подсказал Фурский.
— И ещё мне нравилось быть выше, указывать, что делать. Я сваливала на неё все дела и видела, как она зашивается.
— И вам это нравилось?
— Нравилось. А вам бы не понравилось?
— Кариша задаёт резонный вопрос.
— Вопросы здесь задаю я.
— Уходите от ответа? — Фурский снова пил вино.
— Перехожу к главному. Итак, у Зотовой были проблемы и, боясь за бизнес, вы решили отправить её на отдых. Ничего не путаю?
Фурские кивнули. Не одновременно.
— Из лучших побуждений рекомендовали «Жар-птицу», место, где работает Наталья. Именно она и сообщила вам о случившемся. Верно?
— Я сама узнала. Позвонила ночью Ларе, и мне сказали.
— Кто сказал?
— Не знаю. Мужчина.
— Наверное полицейский. Кариша была очень расстроена и даже не сразу поняла, что он сказал.
— А вы были рядом с дочерью?
— Да, эту ночь я провёл на её квартире. Карише было плохо.
— Причина?
Впервые за время разговора Александра увидела на лице Фурского эмоцию, в подлинности которой не сомневалась.
Олег Станиславович вздохнул. По-настоящему. И пояснил:
— Карише приснилась мама. Если у вас полная семья, вы вряд ли поймёте, Александра, но для Кариши встреча с мамой во сне — это великая награда.
— Спасибо, — прошептала Карина.
И вновь детектив увидела в этой семье что-то до странного настоящее и прекрасное. На короткое мгновение, на долю секунды и отец, и дочь погрузились в тёплую грусть.
* * *
Разговор постоянно менял направление, рассказчики дополняли друг друга, перескакивая с эмоции на эмоцию, с мысли на мысль, и Александра в сидевшей за столиком паре видела людей странных, одиноких, по-своему несчастных, хотя Фурский, в отличии от дочери, это и скрывал. Обиды внутренние старые выплывали наружу, грозя перерасти в нескончаемый поток. Под конец семейной драмы Александра не выдержала и покинула Фурских. Но главное, она получила ответы на все вопросы. Даже по поводу странных «Кухонь». Оказалось, это игра на упрямство. Карина всегда пыталась переиграть отца. Только не получалось: ни раньше, ни сейчас. Она сдалась, узнав о смерти той, кому желала самого тёмного зла.
Теперь детективу нужно было обдумать море полученной информации. Фурские выпадали из поля подозрений. Пока.
И всё же, оказавшись дома, она изучила биографию Фурского. Его гипнотизирующий взгляд не давал ей покоя. Доверие к Олегу Станиславовичу было шатким. Не верила детектив, что в семье, где королём выступает отец, могут иметься серьёзные тайны. Карину он явно подавлял. А что с Натальей? Неужели вторая дочь каким-то образом могла хранить секреты о биткоинах и причастности к убийству, произошедшему два года назад? Или у Натальи были проблемы, и ей пришлось прикрывать настоящего преступника? Но мог ли об этом не знать такой человек, как Фурский?
Александра снова взялась за маркеры. Цвет, много цвета заполнило бумагу: рассуждения, перенесённые на лист, помогали расставить всё по мысленным полочкам.
Ничего подозрительного не обнаружилось: семья казалась чистой. Селивёрстова перешла к более узкому кругу, связанному с жертвой — к Нильским. Записала:
Знала ли Вероника о проблемах подруги? Если они были так близки, несомненно. Почему тогда не сообщила? Зачем скрывала? Что ещё она не рассказала? Не эти ли тайны Нильская держит в тетради? Не там ли ответы на мои вопросы? Или крепкая дружба лишь ширма? Но тогда врёт и Максим. Фурские не самые адекватные люди, но зато они кажутся честными, чего не скажешь о Нильских и Маниной. Нужно встретиться с ними ещё раз и вывести на чистую воду. Завтра.
Какое-то время детектив ждала новостей от Бриза и сообщения от Колосова, но заботы дня свалили с ног. Устроившись на кровати в уютно-жёлтых носках, Александра закрыла глаза. Передохнуть, набраться сил, побыть в тишине собственных мыслей и чувств. Взгляд Фурского до сих пор был в памяти. Он скользил по лицу, шее и снова по лицу. Особенно по губам, когда те открывались.
Неприятный взгляд.
Уже засыпая, она вспомнила и другое своё ощущение: такое, словно кто-то за ней наблюдает. Показалось?
