А где-то совсем с иными чувствами и другими мыслями Третий безумным взглядом обжигал тело Ники-Лары на фото в Сети и мечтал о новой встрече с любимой, пока его жена Ася, прощённая за резкие эмоции по пустяку со стрижкой, месила тесто для пирога.
* * *
С трудом успокоившись, Раиса Павловна сообщила, где спрятан телефон мужа, и пока детектив вместе со следователем изучали записи, она представляла Давидушку. Он, как всегда, стоял спиной у облюбованного окна и думал о своём, держа в одной руке бутылочку с пивом, а в другой — её сердце. Она хотела бы спросить, почему он оказался так жесток к ней и к Нике, почему изменял и играл с её чувствами. Хотела бы… Но зачем? Он забрал свою тайну. Возможно, это и к лучшему. Манина не желала выяснять причины его каждодневной лжи и неискренности. Боялась почувствовать себя ещё глупее, чем сейчас.
— У него есть документ. Зашифрованный, — заметила она, когда секреты мужа перешли к посторонним. — Я знаю код. — Поднялась с дивана.
Александра протянула телефон.
Рая улыбнулась с нежной грустью:
— Ласточка. Он называл нашу девочку ласточкой.
Ворд открылся, и перед Александрой возник уже знакомый договор, записанный по памяти. Да, жестокая Игра зияла ранами — многих пунктов не хватало, но они и не требовались. Дрожь и без того пробирала тело, а фанатичная страсть к убийствам чувствовалась в каждой строчке. Нулевой, кем бы он ни был, обладал поистине пугающим хобби.
Детектив перешла на другую страницу и обнаружила список из английских букв, идущих не по алфавиту, цифр, запятых, многоточий, скобок и других символов.
— Вы знаете, что это? — спросила Саша у Маниной.
Та помотала головой.
Увиденное напомнило Александре дело Шифровальщика (подробнее читайте в «Полярных чувствах»).
— Я кажется… знаю, — прозвучал тихий голос Ники. — Папа мне вроде бы рассказывал.
— Доченька…
— Всё хорошо, мама. Он был пьян и много говорил. Обычно я не воспринимала его всерьёз, но, когда он начал повторяться… — Ника достала из вещей, так и не уехавших на дачу, зелёную тетрадь и прижала к груди. Повторила. — Когда папа начал повторяться, я решила записать его слова. Вот. — Раскрыла на нужных страницах.
Александра ещё раз взглянула на записи:
Е А» 1000900803, ^ Db 23,4. 12. (st. adm. «F^»), ~ $, mnit, af * № 3
Вслух зачитала получившуюся расшифровку:
— Елена Аистова 1983, проживает на улице Дыбенко 23,4.12 работает старшим администратором Фитнесс Хауса, страсть к деньгам, мнительная, боится пауков номер 3.
Александра победно взглянула на Ваню и вернулась к записям.
Ниже в зелёной тетради раскрывались ещё четверо, среди них Агнецкая и долгожданная личность Нулевого.
Александра вспомнила слова бизнесмена:
«Страх — это то, что делает нас уязвимыми. И я стараюсь приручать свой собственный страх».
«И поэтому создал Игру, — догадалась Александра. Сравнение Фурского с противным червём теперь казалось идеальным.
— Из-за этого Давидушку и убили? — Глаза Маниной полнились ужасом. — Из-за этих записей?
— Думаю да, — ответила Александра. — Ваш муж нарушал правила, за что и поплатился.
— Но, если так, почему Фурский взял его в Игру? — задал резонный вопрос Иван.
— Возможно их что-то связывало помимо Игры. — Александра задумалась. Вспомнила про Караэс. Обратилась сразу ко всем членам семьи. — Давид интересовался ядами?
Женщины подобного не вспомнили.
Максим кивнул.
Глава 26
— Макс… ты о чём?
— Никусь, это было давно.
— Было что?
Он вздохнул.
— Помнишь, твой отец позвал меня на серьёзный разговор?
— Да. Он просил тебя бросить курить, потому что для меня это вредно.
— Верно. У тебя тогда случилась задержка, и мы решили…
— Но это оказался обычный сбой, помню.
— Ты волновалась.
— Я всегда из-за всего волнуюсь. О чём вы говорили с отцом?
— Мы говорили о сигаретах, о будущем, о моих генах, — замолчал.
Саша видела, какая борьба идёт внутри Максима. Что-то терзало его, не давая продолжить. Максим чего-то боялся. Но у неё не было никакого желания ждать, пока ещё один созреет к признанию, и поэтому без всякого такта она напомнила:
— Терпение не безгранично. Не усугубляйте. Говорите, Максим, пока у вас есть шанс оправдаться.
— Оправдаться?
— Рассказывайте. Мы все ждём.
Максим взял жену за руку, поднёс её ладонь к своим губам и нежно поцеловал.
— Тогда я вновь засомневался. Прости, Никусь.
— Хватит. Не надо, — захныкала Ника.
Прошлое возвращается… — произнёс бессмысленную, но любопытную для детектива фразу. Не менее любопытную, чем гены.
— Он посмел заговорить о них… — протянула Раиса Павловна. — Неужели… мы ведь договаривались. Он дал обещание.
— А часто ли он их выполнял? — грустно усмехнулся Максим.
Рая опустила глаза.
— Очередной секрет? — недовольство сочилось из голоса Александры. — Может, довольно? Как вы не поймёте, чем дольше бережёте свои тайны, тем меньше шансов на нормальную жизнь! Вам не надоело жить в страхе, Манина? А вам, Нильские? Получаете удовольствие?
— Не говорите глупости, — попросила Раиса Павловна. — Вы понятия не имеете, какого это жить в постоянной тревоге.
— Я могу развеять тревогу! Только начните уже сотрудничать!
— Сложно сотрудничать с теми, кому не веришь.
От нахальства Максима зазвенело в ушах. Нервы собрались в волны и готовы были нахлынуть на Нильского возмущением и грубостью. Удержаться от промыва мозгов помог Иван.
— Это обоюдно, — заметил он. — Но сейчас дело не в доверии, а в человеческих жизнях. Сначала Давид, затем Лара. Кто следующий? Или вы думаете, скрывая истину, всё закончится? Да. Наверняка. Соседи сделают всех вас лотами и уберут по очереди, это и будет конец. Вы этого желаете?
Угроза уверенного голоса, будто Резников знал больше, чем кто-либо из присутствующих, ввела семью в ступор. Александра, воспользовавшись моментом, продолжила давить на ослабшие позиции.
— Они играют не первый год, имеют опыт и неслабый арсенал причин, по которым убивают. Не знаю их конкретных мотивов, но предполагаю, они не столь важны. Игра идёт на деньги. Огромные деньги. Перед хрустящими купюрами, способными обеспечить чем угодно, меркнут любые обстоятельства. Алчность, азарт, жажда крови — это основной набор Соседей. Остановятся ли они перед чем-либо на пути к богатству? Нет. Пожалеют ли кого-то, достигая цели? Нет. Соседи видят лишь одно — человеческую жизнь, как преграду, и сейчас преграда для них — вы.
