Поезд сомнений набирал вагоны, собирая в себя все ошибки Натальи, в том числе убийство водителя и хранение записей. Если бы она удалила всё, как говорил Пятый, тогда ничего бы не произошло. А сам Пятый? Доверять ему значило окончательно потерять рассудок. Он был игроком, циничным и безжалостным, азартным и алчным. Для него, как и для отца существовала лишь одна любовь — на неё всё покупалось и всё продавалось. Значит, Александра могла сказать правду. Он готов её сдать. Отцу тоже не следовало доверять. Он уже предал её, рассказав что-то Карине. И что оставалось? А ничего. Беречь собственную шкуру. Не попадаться. Переиграть всех. И возможно, возможно, когда всё закончится, получить не от отца — Нулевого долгожданное признание.
Наталья повернула обратно.
Глава 33
Растерянность. Грусть. Непонимание. Они правили балом Карины. Ситуация вызывала сплошные вопросы, и реакция сестры этого никак не меняла. Родные скрывали правду, таили секреты, держали в неведении долгое время, и Карине уже начинало казаться, так было всегда, детство не в счёт. Хотя даже тогда, поганой весной, с отцом что-то случалось. Она помнила, как он закрывался в комнате и никого не пускал, проводил там уйму времени, а, выходя, сиял бриллиантом. Придумывал способ, как совместить приятное с полезным. Папа всегда любил деньги, и их ему всегда не хватало. Мама, например, обходилась парочкой платьев в год, а он щеголял в новом костюме каждые выходные. Игрушки покупал дочерям самые разные и в огромном количестве, но большая их часть предназначалась ей, а не Наташе. Папа объяснял это тем, что она учится лучше, ведёт себя лучше. А Карина жалела сестру и делилась игрушками. Она плакала, если Наташа ломала любимую куклу, но всё равно разрешала брать самое ценное снова и снова. Карина понимала сестру и всегда старалась быть рядом несмотря ни на что.
Жаль, что так поступала только она.
— Вам лучше сотрудничать. Если вы знаете что-то об игре, скажите.
— Но я… я действительно ничего не знаю. Вернее…
— Договаривайте.
— Мне сообщили про игру, только это была не сестра.
— Аноним?
— Да.
— Что именно он сказал?
Карина вздохнула:
— Игра называется «Соседи», мои сестра с отцом в ней участвуют. Больше ничего.
Детектив не поверила.
— Карина, вы не осознаёте всей серьёзности происходящего. Это не игра.
— Это вы ничего не понимаете. Они моя семья.
— Им плевать на вас. Вы ещё не заметили?
Карина плотно сжала губы.
* * *
Поначалу слежка за Агнецкой навевала скуку, позднее раздражение. Обычно подобным занимался кто-то другой, за деньги: бомж, приходилось искать трезвого, или подросток, ищущий лёгких денег. Но сейчас Пятый не хотел идти на риск, ему нужно было самому ходить за жирдяйкой, а та будто специально шастала по магазинам и самое противное, она ничего там не делала. Заходила, выходила, заходила, выходила. Как же это бесило!
У витрины пекарни раздражение окончательно захватило Пятого, он в тысячный раз проклял Ирму, и тут наконец хоть что-то начало происходить. Агнецкая долго смотрела через стекло на треугольник торта, а затем попросила показать его поближе.
«Странно», — подумал Пятый.
Ирма сделала покупку. Ей протянули коробку с большим тортом. Улыбка широко растянула лицо.
Пятого передёрнуло. Так улыбались маньяки, безумцы, но никак не нормальные люди.
Тем временем Агнецкая, вытащив телефон, покинула пекарню. Слежку не заметила, поглощённая мыслями. Пятый услышал, как она поприветствовала Олечку, сообщила про торт, особенный и очень вкусный, и уточнила время встречи, намеченной у Ольги.
Теперь и Пятый улыбнулся. Он знал, где закончится Игра. Проводил Агнецкую до дома и направился к себе. Чем дольше он ходил за Агнецкой, тем больше склонялся к мысли убить Ирму этой ночью, не дожидаясь следующего дня. Бесила она его. Очень бесила. Из-за неё он до сих пор не видел своих честно заработанных денег. Так что надо было тщательно подготовиться к ночному событию: предстояло убрать сразу два лота, ещё и Наташу. Набрал номер Фурской по памяти, приходилось держать такие сведения в голове, и долго слушал гудки.
* * *
Наталья медлила. Она видела, как щебечет Карина с Александрой. Сомнение предательски застучало в рёбра, зашумело отцовским криком:
«Ты — игрок? Не смеши, Наташа. У тебя нет ни нервов, ни выдержки. Ты не способна держать эмоции под контролем, а если и пытаешься, то выходит слабо. Запомни: нельзя рисковать, если нет чёткого плана. Удача в Игре лишь иллюзия».
— Иллюзия… может ты и прав… — тихо повторила Наталья. Взглянула на засветившийся экран мобильного и приняла вызов.
— Слышу гул улицы. Где ты?
— Вышла.
— Тебе нельзя светиться, забыла?
— Зачем звонишь?
— Я знаю, где Четвёртая закончит Игру. У лота. Хочу, чтобы ночью ты пошла со мной.
— Зачем?
— Подстрахуешь.
— Ты же сам сказал, чтобы я не выходила.
— До финала, Наташа. Встретимся дома.
Дома. Это прозвучало так тепло, можно было даже пофантазировать, будто он произнёс это слово нежно, вкладывая особый смысл. Только знала Наталья: никакого смысла нет. Холодный расчёт и страх лишиться денег, всё. Но зато его просьба разом убедила во лжи Александры. Если бы он хотел её сдать, то оставил в квартире, а не звал с собой. Но что насчёт слежки за домом Ольги? Если так, идти туда нельзя ни ей, ни им. Надо что-то придумать.
— Нам нельзя там появляться. Предупреди Четвёртую.
— Если ты затеяла какую-то игру, лучше прекрати её немедленно.
— А ты ничего не затеял?
Наталья решила придерживаться изначального плана: всё-таки слова отца занозой сидели в сердце — не чувствовала она уверенности в собственной игре. Боялась.
— Не обманывай меня, Пятый.
— Ты о чём?
— Ни о чём. Позвони ей. Никому из наших нельзя попадаться. — Она убрала телефон и снова развернулась, уходя прочь от кафе.
Пятому не понравилось окончание разговора. Неужели Наташа догадалась о его планах и теперь играет по собственным правилам?
Пятый не стал звонить Агнецкой.
* * *
Григорий был расстроен, а Ирма ничего не замечала. Тихо ушла, тихо вернулась, правда с пакетом. Появилась надежда и тут же поблекла. Жена, не прячась, убрала коробку в холодильник, бросила: «Это не тебе». Агнецкий не обиделся — удивился. Ирма вела себя как в обычный день. Взяла приборы принялась за гаспачо, ему не предложила. Агнецкий взял тарелку, сел напротив, заглянул в глаза, спросил с намёком:
— У кого-то сегодня праздник?
