Негромкий стук в дверь заставил меня отойти от окна. Отперев, я встретилась взглядом с сестрой.
— Ты можешь опять отказаться со мной разговаривать, — попытки войти она не сделала, — но вряд ли это тебе поможет. Тем более, — посмотрела мне в ноги, — твоей кошке не мешало бы поесть. Тебе, кстати, тоже.
В руках Стэлла держала бумажный пакет. Что было внутри, я могла только догадываться. Оставленный горничной утром на столике у двери завтрак я так и не тронула. Забрала только чашку с чаем и мясо – не для себя, для сохраняющей между нами дистанцию, но каждую ночь устраивающейся возле меня трёхцветки.
— С моей кошкой всё в порядке, — я всё-таки отошла от двери, пропуская сестру в комнату.
Зайдя, она бросила взгляд на не застеленную кровать и прошла к окну.
— Что за склеп ты тут устроила? – вдобавок к окну, Стэлла распахнула и балконную дверь. Ветерок подул по босым ногам, прохладой обдал кожу. За неделю, что я провела в доме сестры, синяки стали почти незаметными. Только кое-где они ещё выделялись уродливыми поблёкшими пятнами. Вот только если с тела они постепенно сходили, невидимые раны, что остались на месте души и сердца кровоточили, как будто я всё ещё сидела в пыли посреди дороги и смотрела в пустоту.
— Иди сюда, — позвала меня Стэлла, выходя на балкон.
Поджав губы, я вышла вслед за ней. На маленьком стеклянном столике появились два стаканчика с кофе и пирожные. Украшенные квадратиком шоколада и половинками грецких орехов, они пахли свежей выпечкой и… воспоминаниями. Всё вокруг пахло воспоминаниями.
— Ты жива, Ева, — открыв один из стаканчиков, сестра подала его мне. Из второго отпила сама. – Цени это.
— Я ценю, — к кофе я не притронулась. Поставила на столик. – Разве не заметно? – уже не скрывая раздражения.
— Заметно, — Стэлла вспыхнула мгновенно, но быстро взяла себя в руки. – Причешись. Причешись и пойми ты уже – Руслан всегда был таким. Был, есть и будет. Такие мужчины, как он, не меняются.
— Не нужно меня учить.
— Я тебя не учу. Я говорю тебе, как есть.
— Займись лучше своей жизнью, — я поставила стаканчик на столик. – Я же не говорю тебе, любить Алекса или нет. Ты свою жизнь устроила, так что, теперь будешь мою устраивать? Найдёшь мне того, кого посчитаешь нужным. Сосватаешь...
— Замолчи, Ева, — негромко, но жёстко оборвала она меня. Посмотрела пристально. – Съешь пирожное. Поверь, тебе станет лучше.
— От пирожного? – я потихоньку засмеялась. Горько, с сожалением.
— От пирожного.
Она серьёзно?! Судя по взгляду, действительно серьёзно.
Больше ничего не сказав, Стэлла вышла из комнаты. С гневом заперев за ней дверь, я хотела закрыть балкон, но, в последний момент, уже взявшись за ручку, передумала. В одном сестра была права – причесаться мне действительно стоило.
Ласковые лучи солнца грели лицо. Не знаю, что заставило меня, вытащив кусочек шоколадки, положить его на язык. Точно не слова сестры. Но вслед за первым кусочком я вытащила второй, за ним ещё один. Грудь сдавливало, шоколад, казалось, имел привкус моих собственных слёз, а я откусывала кусочек за кусочком. Запивала кофе из принесённого Стэллой стаканчика и смотрела на угол беседки, поглаживая устроившуюся на краю столика кошку.
— Не знаю… — донеслось до меня с улицы. Голос принадлежал Стэлле. – Пусть едет, Алекс. Пусть плывёт, куда его черти несут! Пусть
— Успокойся, — Алекс сказал это весьма резко.
Ветер стих, деревьев было почти не слышно, и я могла разобрать её голос довольно чётко. Должно быть, они с Алексом проходили мимо дома. Дорожка, ведущая к беседке, где они любили сидеть, проходила как раз под окнами.
— Я спокойна. Но… Что ты хочешь? Чтобы я сказала ей? Зачем? Ты же… — дальше разобрать я не смогла. Очередной порыв зашелестел листьями.
Сказать? Что сказать? Я подошла к заграждению балкона. Алекс и Стэлла, переговариваясь, действительно направлялись к беседке. Сказать? Уплывает… Куда? Если они о Руслане… Они о Руслане, это я знала точно.
— Руслан уезжает? – спросила я прямо.
Сестру я нашла возле фонтана. Должно быть, только что она уложила дочь спать и теперь сидела на скамье. Солнце, светящее сквозь листву стоящего рядом каштана, бликами играло на её коже и волосах. Не знаю, чем она была занята. Должно быть, думала о чём-то своём.
— Тебе Алекс сказал?
— Никто мне ничего не говорил, Стэлла, — я опять почувствовала злость.
По тому, как она спросила это, было понятно, что рассказывать мне никто ничего не собирался. Она, так точно. Как будто моя жизнь касалась кого угодно, кроме меня самой и право решать тоже принадлежало не мне.
Она так и сидела, глядя на меня снизу вверх. Пережившая за последние дни слишком многое, чтобы сохранять спокойствие, я готова была сорваться в любую секунду. От её молчания становилось только хуже.
— Садись, — Стэлла подвинулась ближе к краю, хотя места и так было достаточно.
Садиться я не собиралась. Единственное, что мне было нужно – получить ответы на свои вопросы. Ответы, знать которые имела полное право. Поняв, что к долгим разговорам я не расположена, Стэлла поднялась со скамьи.
— Я как раз хотела с тобой поговорить, — она посмотрела на фонтан. Струи воды переливались в свете солнца всеми цветами, искрились, подобно бриллиантам. Прохладная свежесть чувствовалась даже тут. Но к фонтану Стэлла не пошла. Наоборот, едва уловимым кивком показала мне на ведущую вглубь сада дорожку.
Некоторое время мы продолжали молчать. Шум воды постепенно становился всё тише и наконец смолк окончательно. Единственными звуками, которые нас теперь окружали, было пение птиц и почти неслышный – наших шагов.
— Так о чём ты хотела со мной поговорить? – посчитав, что для моей выдержки достаточно, я остановилась неподалёку от поляны с беседкой. Осенью, в первые дни моего пребывания в доме, Стэлла рассказала, что старая, стоявшая тут, была полностью разрушена. Эту же – точную копию, восстановленную по непонятно где найденным оригинальным чертежам, преподнёс ей Алекс в качестве свадебного подарка. Каким бы сложным ни был муж сестры, он делал её счастливой. У неё было всё, чего никогда не было у меня. И при этом она пыталась чему-то меня учить…
— Мы с Алексом нашли медсестру, которая работала в больнице, где ты наблюдалась после рождения, — остановившись, Стэлла посмотрела на меня. – Ты провела там несколько недель.
Ожидавшая, что мы продолжим разговор о Руслане, я поджала губы. О том, что Алекс пытается связать концы с концами и выяснить, почему никому не было известно о втором ребёнке Эдуарда Белецкого, мне было известно. По крайней мере известно, что он пытался это сделать, но безрезультатно. Видимо, своего он всё-таки добился. Не удивительно – своего он добивался всегда, за проведённые в их со Стэллой доме полгода это я понять успела.
