— Может быть, — шепнула я и почувствовала мягкое прикосновение к голой ноге.
Вздохнула и, убрав руки с поручня, присела на край стоящего тут же столика.
— Надо тебя покормить, да? – обратилась к тут же занявшей плетёное кресло неподалёку Жордонелле и взяла телефон.
Желание пройтись по набережной неожиданно сменило другое – провести вечер дома. Теперь, оставшись в одиночестве, я могла не бояться собственных чувств и мыслей.
— Будешь мидии? – снова обратилась я к кошке, оформляя заказ на доставку еды. Жордонелла не пошевелилась. На меня она не смотрела – взгляд её был направлен в сторону порта. Как будто, как и я до этого, она пыталась понять, есть ли среди них та самая «Грейша», на палубу которой собирался подняться Рус.
Уже собираясь завершить оформление, я вернулась к списку и добавила в заказ свежую рыбу. Небольшую, выловленную в водах холодного моря. Встала и, оставив телефон на столе, вернулась в гостиную. Взяла бутылку белого вина из бара и налила немного в бокал. Завтра утром… Машину мою должны были доставить уже через несколько часов. Утро… Снова вышла на балкон и встала у поручня. Сделала глоток сухого Шабли. Оно уже совсем скоро, а я так и не знаю, чего жду от мужчины, обручальное кольцо которого блестит на моём безымянном пальце фальшью.
— Вот чёрт… — я поспешно поднялась, не успев толком даже выпустить телефон из пальцев.
Упав, он ударился о мою ногу, но поднять я его даже не подумала. Как получилось, что будильник не прозвонил?! Вечером, ложась спать, я специально проверила, поставила ли его, но… Спрыгнувшая с постели трёхцветка мяукнула, когда я, схватив из всё ещё неразобранного чемодана первое, что попалось под руку, бросилась в ванную. Встающее теперь совсем рано солнце уже наполнило спальню золотом лучей. Начало седьмого… Если бы не разбудившая меня кошка, я бы проспала ещё не меньше часа.
Не расчёсывая волосы, я собрала их в хвост. Плеснула в лицо горсть воды и, наскоро обувшись, взяла ключи от машины.
— Прости, но ты со мной не пойдёшь, — оттолкнула метнувшуюся к двери кошку. Та не отставала. – Нет, Жордонелла! – прикрикнула я, понимая, что не могу справиться с замком, хотя вчера он поддался с первого раза. – Не сегодня. Нет!
Стоило мне отворить-таки дверь, кошка попыталась прошмыгнуть мимо. Как будто чувствовала, куда именно я собираюсь. Я снова оттолкнула её и, едва вставила ключ с обратной стороны, услышала, как она скребётся. Откинула мелькнувшую было мысль всё-таки взять её с собой и бросилась к лестнице. Дожидаться лифта казалось мне слишком долго. Точного времени отправления я не знала – раннее утро. Пригнавший поздно вечером мою машину человек из службы безопасности Алекса передал мне в конверте ключ, к которому была приложена короткая записка с коротким, выведенным твёрдым почерком Алекса: «советую тебе быть в порту не позже шести». Не позже…
На ходу сняв машину с сигнализации, я бросилась к ней и, открыв, уселась за руль. Не позже шести… Короткий взгляд на приборную панель и понимание – раньше половины седьмого к пристани я не приеду.
— Да что же ты… — шикнула, когда, стоило мне сорваться с места, откуда ни возьмись передо мной появился светлый седан.
Медленно, откровенно никуда не торопясь, он ехал к выезду из двора, и мне приходилось тащиться за ним, чувствуя, как время отмеряет секунды.
— Давай быстрее! — ударила я по рулю, и утро прорезал громкий звук гудка. – Шевелись, чтоб тебя! – ещё один гудок.
Машина впереди поехала немного быстрее, но от этого ничего не изменилось. Не в силах ничего сделать, остановить бег минут, я мысленно молилась о том, чтобы присланное Алексом «не позже шести» было не конечной точкой, а всего лишь мерой предосторожности.
— Вам бы… — стоило мне, выехав на дорогу, поравняться с седаном, заговорил было дородный, с тяжёлыми обвислыми щеками мужчина сквозь опущенное окно.
— Да пошёл ты! – выпалила я и что есть силы вдавила педаль, не думая ни о чём кроме того, что должна успеть. Обязательно должна. Зачем? Сейчас это стало уже не так важно. Главное – оказаться в порту до того, как «Грейша» выйдет в море. До того, как всё, что мне останется – взгляд в зеркало, в глаза собственному отражению и переливающееся бриллиантами, ничего не значащее кольцо.
Колёса взвизгнули в момент, когда я, вывернув руль, свернула к пристани. Ауди занесло, сидящие неподалёку чайки с криками поднялись в воздух. Корабль… Огромный, многопалубный, он медленно отходил от причала всё дальше в море. Считанные минуты…
Утреннее солнце тронуло плечи, стоило мне, распахнув дверцу, ступить на бетон. Отражающееся в воде, оно высвечивало буквы на корпусе корабля. «Грейша»…
Я сразу же увидела его. Расставив ноги на ширину плеч, Руслан стоял на палубе и, положив широкие ладони на опоясывающий её металлический борт, смотрел прямо на меня. Рукава его рубашки были подвёрнуты, ворот расстёгнут на несколько пуговиц.
Я сделала шаг к воде. К краю. К краю пристани или к пропасти, в которую сорвалась в тот день, когда впервые встретила его? Ветер трепал подол летнего, совсем лёгкого платья, а я неотрывно смотрела Русу в глаза. Корабль уходил в холодное северное море, абсолютно уверенный в том, что здесь его больше ничего не держит. Следующий своим курсом, он плавно рассекал воду, оставляя позади берег, с каждым мигом увеличивая количество солёной воды между мной и Русланом. Сердце моё билось всё медленнее и медленнее, потому что я знала, если бы он захотел сойти, сделал бы это. Если бы только захотел…
Стоя на пристани, я смотрела на него, ему в глаза, и мне казалось, что даже отсюда я могу различить черноту его зрачков. Беспристрастную и уверенную. Свободный, он получил то, чего хотел – море.
Я сглотнула вставший в горле комок. Вздёрнула подбородок и только в тот момент, когда Руслан, развернувшись, пошёл прочь, почувствовала, как моя собственная свобода осыпается к ногам пеплом моего собственного сердца, которое он оставил умирать под июньским солнцем на пустынной пристани.
14
Ева
Оставив машину на набережной неподалёку от пристани, я прошлась у моря и свернула на боковую улицу, по которой мы не раз проезжали с Русланом. Спешить мне больше было некуда. Медленно идя по тротуару, я всё ещё видела перед собой уходящий в море корабль.
— Доброе утро, — поздоровалась со мной всё та же стоящая за прилавком девушка с щербинкой между передних зубов, когда я, зайдя в кафе, витражное стекло которого украшал нарисованный парусник, подошла к прилавку.
Только вчера Алекс назвал меня лицемеркой. Может быть, в какой-то степени он был и прав.
— Вряд ли доброе, — отозвалась я, не желая, чтобы слова его обрели ещё большую обоснованность, потому что любой другой ответ на её приветствие был бы в самом деле верхом лицемерия.
Улыбка её несколько поблёкла, приобрела оттенок неловкости. Не знаю, ждала ли она от меня ещё чего-то или нет. Продолжать я не собиралась.
