Ладони мои лежали на плечах Руслана, его – на моей пояснице. Мы смотрели друг на друга и… Больше ничего не осталось. Ни вопросов, ни сомнений. Только он рядом и кольцо из разноцветных бусин.
Ступив назад, я задела осколок ногой, и Рус тут же прижал меня к себе. Посмотрел на пол и, приподняв, усадил на подоконник рядом с пушистым хвостом трёхцветки. Хотел было отойти, но я остановила его, в последний момент поймав руку.
— А если что-то снова случится? – это был последний из вопросов. – Что тогда? Ты снова бросишь меня? Чего мне ждать, Руслан? Что, если снова что-то пойдёт не так? Не сейчас, а через год, пять, десять лет?
Кошка прижалась ко мне, как будто и сама хотела знать ответ. Я тронула её, провела по шерсти. Руслан посмотрел на меня, на трёхцветку и опять на меня.
— Что бы ни случилось, ты должна знать одно – я всегда вернусь за тобой, Ева. Всегда, — губы его слегка искривились, он тоже тронул кошку, провёл вдоль её спины и положил ладонь поверх моей, так и соприкасающейся с мягким боком. – За тобой и за этой наглой тварью.
— Обещаешь? – высвободила руку и обхватила его за шею. Подалась к нему, склонилась к самым губам.
— Обещаю, — смял волосы. – Даже не так – клянусь, — выдох в губы и голодный, не оставляющий мне права усомниться, сметающий прошлое поцелуй.
25
Ева
— Ты уверен? – накинув на плечо лямки рюкзака, я стояла рядом с машиной. – У меня есть ещё две недели. Нам не обязательно ехать сейчас.
Руслан поставил на заднее сиденье корзинку, по обыкновению собранную для нас Франческой. Рядом положил отданный мне Борисом фотоальбом и захлопнул дверцу.
— Уверен, — ответил он, глядя на меня. – Пора уже сказать Акулевскому, что ждать ему нечего, — при упоминании Бориса в голосе Руслана зазвучало раздражение. – Да и мариновать его достаточно. Это не тот человек, с которым стоит играть в подобные игры.
Согласная с каждым его словом, я села в машину. Кожаное сиденье нагрелось от проникающего сквозь лобовое стекло солнца, и мне пришлось потревожить пригревшуюся Жордонеллу. Широко и сладко зевнув, она нехотя отодвинулась на край. Руслан сел за руль с другой стороны. Бросил взгляд в сторону дома и завёл двигатель.
— В город мы, скорее всего, заезжать не будем. – Тронул внедорожник с места.
Я тоже посмотрела на дом: небольшой, но добротный, похожий на те, что я видела на иллюстрациях к историям швейцарских сказочников, потом на Руса. Судя по исходящей от него уверенности, он точно знал, что делает. Меня же не покидало беспокойство, появившееся ещё вчера, когда он сказал, что на несколько дней нам нужно уехать, чтобы решить дела.
— Борис знает, что не вышел в море на «Грейше»?
— Он знает, что я хочу как можно быстрее разделаться с Виком, и что у меня есть на этот счёт определённые мысли.
Машина выехала со двора. Внедорожник качнулся, когда мощные колёса угодили на край дороги, солнце в последний раз мелькнуло в лобовом стекле и оказалось сбоку. Думаю, он понял, что торчать полгода в море в мои планы не входит. В том, чтобы достать Виконта, он заинтересован не меньше меня.
— И всё-таки у меня чувство, что нужно было подождать ещё хотя бы несколько дней, — мы проехали поворот к трактиру.
Мимо машины, весело перекрикиваясь, в сторону моря пронеслась стайка ребятни. Рус повернулся ко мне, и я ощутила не только его уверенность, но и напряжение. Взгляд его был недолгим, однако этого хватило, чтобы я пожалела о сказанном. Со дня нашей свадьбы прошло больше недели. Всё, вроде бы, шло своим чередом: работа в трактире, кулинарные уроки Франчески. Это было днём, а по вечерам… По вечерам мы с Русланом сидели позади дома на нагретой за день каменной приступке. Я прижималась к нему спиной, он гладил меня по бедру, целовал в шею, прикусывал кожу. Сколько я ни говорила ему, чтобы он не делал этого, всё было бесполезно. Он как будто специально оставлял на мне свои метки. Нет, не как будто – специально. Мы пили домашнее вино или чай с облепихой и мёдом, негромко переговаривались или молчали, наслаждаясь окружающими нас тишиной и спокойствием. Вот только… Только даже в эти моменты он был начеку.
— Помимо всего прочего, мне нужно обсудить с Борисом некоторые дела, не имеющие к тебе никакого отношения.
Теперь он смотрел на дорогу. Сухожилия на запястье лежащей на руле руки были напряжены, вена на виске слегка вздулась. Жесткий тон с металлическими нотками свидетельствовал о том, что решение он принял и обсуждать это бесполезно. То, что происходило в Грате, в порту, было делом, соваться в которое мне не стоило, пусть даже я и стала невольной участницей всего этого. Разборки, женщинам в которых не место. Вот только касались они именно женщин…
Замолчав, я убрала с коленок рюкзак и посадила кошку. На удивление та возражать не стала. Наоборот. Тихонько мяукнула и, сонная, принялась, почти не выпуская когтей, мять лапами подол моего платья. Гладя её, я смотрела на кольцо. Такое же было и у Руслана. Другой мужчина, надев его, мог бы показаться смешным. Другой, но не он. Исподлобья я рассматривала его и в который раз думала, как случилось, что именно он встретился на моём пути? Что, желая или не желая этого, я отдала ему сердце? С юности живущая с пониманием, что единственно возможный в моей жизни мужчина – Борис, могла ли я представить себе что-то такое?
— Ты чего? – спросил Руслан, заметив мой взгляд.
— Ничего, — улыбнулась. – Просто…
Он вопросительно кивнул. Посмотрел на дорогу и снова на меня.
Я мотнула головой. Потихоньку засмеялась. Покрутила на пальце колечко.
— Подумала вдруг, что ты, наверное, тоже был предназначен мне, а не какой-то там… рыжей, — глянула на него искоса. – Руслан… — позвала негромко. – Если ты когда-нибудь меня предашь… по-настоящему предашь, я – улыбка так и не сходила с моих губ, но теперь она стала совсем другой. Задумчиво я погладила кошку, перебирая шерсть. Опустила взгляд и тут же подняла. – Я действительно умру. – Приложила кулак к груди. Потихоньку ударила и вдруг поняла, что сделала это так же, как Франческа в маленькой комнатке, скрытой в глубине церквушки. Раскрыла ладонь. – Вот тут умру. Потому что тут всё верит тебе. Тут всё твоё.
Не останавливая машину, он взял мою руку и поднёс к своей груди. Прижал. Дорога была узкая, неровная, и мы ехали небыстро, но Рус всё равно посмотрел вперёд. Вперёд, а затем на меня – в глаза.
— А тут всё твоё, Ева. Только твоё.
Где-то на середине дороги я включила музыку. Попробовала поймать радиоволну, но всё, что мне удалось расслышать, только пробившиеся сквозь шум обрывки фраз:
— «На участке… предвар… автомобиль… На месте покушения…» — вздохнув, я выключила радио.
Сообщение из очередной новостной сводки. За время, проведённое вне пансионата, я успела привыкнуть к подобному. Вот снова – то ли авария, то ли покушение…
