Хойт заметил, что за прошедшие века почерк брата сильно изменился. И не только почерк.
— А он не удивляется зачем?..
— Даже если и удивляется, ну и что? У него хватает ума, чтобы помалкивать. Лишние евро ему не помешают. Теперь так называются деньги.
— Да, Гленна мне объясняла. Мы вернемся до захода солнца.
— Будем надеяться, — произнес Киан уже вслед Хойту.
Во дворе Блэр сунула десяток деревянных кольев в пластмассовое ведро. Мечи, боевые топоры и косы уже лежали в машине. Над всем этим оружием поработали Хойт и Гленна, и теперь оно обладало способностью исторгать огонь. Непросто будет объясняться с полицией, если их вдруг остановят, но Блэр хотела вооружиться как следует.
— Кто сядет за руль? — спросила Гленна.
— Я знаю дорогу.
Подавив желание все делать самостоятельно, Блэр забралась назад и села позади Гленны. За ней в машине устроились и остальные.
— Хойт, ты ведь уже бывал в этих пещерах? Вряд ли они сильно изменились за несколько сотен лет.
— Я там был много раз. Но теперь все иначе.
— Мы наведывались туда, — пояснила Гленна. — С помощью магии. Перед тем как уехать из Нью-Йорка, мы с Хойтом произнесли заклинание и проникли в пещеры. Должна признаться, это было круто.
— Расскажи.
Блэр слушала, одновременно запоминая маршрут, ориентиры и транспортные потоки.
Она живо представляла то, что описывала Гленна. Лабиринт туннелей, комнаты с толстыми дверями, сваленные в кучу, словно хлам, тела. Люди в клетках, как скот. И звуки — Блэр явственно их слышала. Плач, крики, молитвы.
— Роскошный кондоминиум для вампиров, — пробормотала она. — Сколько там входов?
— Не могу сказать. В мое время скалы были буквально усеяны пещерами. Маленькими, в которые едва заползет ребенок, и большими, где свободно может стоять взрослый. А теперь там гораздо больше туннелей, причем они выше и шире, чем те, которые я помню.
— Значит, Лилит их вырыла. В ее распоряжении имелось достаточно времени, чтобы устроиться с комфортом.
— Если бы удалось их завалить, — начал Ларкин, но Мойра в ужасе повернулась к нему.
— Там же люди! Их держат в клетках, будто животных. А мертвые тела выбрасывают, не погребая.
Ларкин молча накрыл ладонью ее руку.
— Мы не можем их освободить. Вот что он имел в виду. — Блэр решила, что молчать об этом все равно нет смысла. — Даже если кто-то из нас решится на самоубийственный рейд по спасению этих несчастных, этим все и закончится. Мы умрем, так и не сумев извлечь их из подземелья. Нам их не спасти. Мне очень жаль.
— Заклинание. — Мойра не хотела сдаваться. — Можно ослепить или связать вампиров, пока мы не освободим пленников.
— Мы пытались ослепить Лилит. — Гленна посмотрела в зеркальце заднего вида, чтобы поймать взгляд Мойры. — Не получилось. Если только попробовать переместить. — Она повернулась к Хойту. — Можно при помощи магии перемещать людей?
— Никогда не пробовал. Это может быть опасно…
— Они там умрут. Многие уже умерли. — Привстав, Мойра сжала плечо Хойта. — Разве есть на свете большая опасность, чем смерть?
— Мы можем им навредить. А использовать магию во вред людям…
— Вы можете попытаться их спасти. Думаешь, они отказались бы от такой возможности? А ты?
— Мойра права. — Если у них получится, подумала Блэр, если они спасут хотя бы одну жизнь, дело стоит того. А еще это будет отличный пинок Лилит. — Шанс есть?
— Нужно видеть то, что перемещаешь из одного места в другое, — пояснил Хойт. — И чем ближе ты находишься к объекту перемещения, тем легче это осуществить. А там между нами будет скала, и мы почти ничего не сможем разглядеть.
— Может быть, и получится, — возразила Гленна. — Нужно подумать, обсудить.
Пока они обсуждали, спорили, Блэр отвлеклась. «Чудесный день», — рассеянно подумала она, глядя по сторонам. Зелень ярко сияет на солнце. Милый сельский пейзаж с мирно пасущимися коровами. Сегодня появятся толпы туристов — они не преминут воспользоваться погожим деньком после вчерашней грозы. Наводнят магазины в городах и отправятся к скалам Мохер, чтобы с помощью фотоаппаратов и видеокамер запечатлеть дольмены Буррена.
[7]
Когда-то она сама бродила среди этих толп.
— А как выглядит Гилл? Примерно так же?
— Очень похоже, — ответил Ларкин. — Здесь почти все как у нас дома, если не считать дорог, машин и домов. Но сама местность совершенно не изменилась. Почти как дома.
— А чем ты там занимался?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, чем зарабатывал себе на жизнь?
— А, это. Разумеется, мы возделываем землю. И еще у нас есть лошади — мы их разводим и продаем. Отличные лошади. Отцу меня будет не хватать. Думаю, он на меня сердится.
— Держу пари, отец тебя простит, когда ты спасешь мир.
Могла бы и догадаться, что Ларкин занимается физическим трудом, подумала Блэр. Руки у него сильные, с огрубевшими ладонями. И выглядит он как человек, который много времени проводит на свежем воздухе. Пряди выгоревших волос, золотистый оттенок кожи.
Эй, гормоны, утихомирьтесь! Он просто один из членов их команды. И желание узнать как можно больше о тех, кто будет сражаться с тобой в одном строю, вполне логично. Глупо позволять себе нежные чувства по отношению к ним.
— Значит, ты фермер.
— Можно сказать и так.
— А почему фермер так ловко владеет мечом?
— Ну… — Он повернулся, чтобы лучше видеть Блэр. И на мгновение — одно короткое мгновение — растерялся. Утонул в ее глубоких синих глазах. — Мы устраиваем турниры. Игры. Я люблю в них участвовать. И побеждать.
Это она заметила. Не Гилл, а просто Голливуд какой-то.
— Я тоже. Люблю побеждать.
— Значит, и ты играешь в игры?
Дразнящий, игривый и сексуальный подтекст этого вопроса нельзя было не заметить. Для этого нужно быть совсем безмозглым. «Вот и буду дурой, — решила она. — Целый месяц. Никаких чувств».
— Не очень часто. Но всегда выигрываю.
Ларкин небрежно положил руку на спинку ее сиденья.
— Есть такие игры, в которых побеждают обе стороны.
