- Наверное! – шмыгнул носом комок страданий. – Он сказал, что в Академию принимают только в красивых платьях!
«Ам-ам?!!» - оскалился аппетит, заставив чудовище выдохнуть.
- Не ругайтесь! Когда я стану магом, то верну вам деньги за шторы! – опомнился унылый комочек. – Я обещаю! А если Пенни что-то обещает, то она всегда держит слово! Вот я пообещала заклинанием оторвать яйца тому, кто лазит в мой огород? После этого мне всех котиков со всего Гнильвилля приносили!
Чудовище хотело развернуться и уйти, но застыло, глядя на Пенни.
- А еще у меня ничего не получается…. – сглотнул комочек, наматывая нитку на палец.
- А купить готовое ты не пробовала? – спросило чудовище, припоминая магазин на углу. На мгновенье на его губах появилась улыбка. Он вспомнил, как прекрасная бабочка выбирала себе наряд. О, как она порхала от одного платья к другому. Как улыбался продавец, понимая, что юный лорд скупает все! Потому что для любимой ему ничего не жалко. Даже сердца…
В этот момент чудовище стиснуло зубы, отгоняя воспоминания подальше.
- Вы видали, сколько они стоят? – ужаснулся комочек. И разрыдался еще сильнее. - А у меня с собой только вот…
Она полезла себе в растянутый ворот и достала платочек с мелкими монетками.
- Этого не хватит! Ну все? Узнали? А теперь идите отсюда! И не мешайте мне думать! – всхлипнула Пенни.
- Я дам тебе деньги на платье, только не ной, умоляю! – поморщилось чудовище.
- А я не возьму! – гордо шмыгнул курносый нос. – Я и так вам должна, как земля фермеру! Вы приютили меня! Вы так добры ко мне! Хотя вовсе и не обязаны! Так что не возьму! Даже не уговаривайте! Я что-нибудь придумаю, обещаю!
Аппетит уже подбирался к чудовищу со всех сторон: «Понимаю, выглядит она так себе! А ты глазки закрой и... ам-ам!». Чудовище почувствовало, что голод сильнее человеческих чувств. Еще бы! Он теперь на диете, а тут…
- Ну хватит, - внезапно ласково произнесло чудовище. – Не плачь…
Голос его был сладким, тихим и вкрадчивым, а рука медленно убирала завиток волос за девичье ушко. Он присел рядом, чувствуя, как все внутри заполняет неутолимый голод.
- Все будет хорошо… - шептало чудовище, подвигаясь все ближе и ближе. – Не надо плакать… Такая красивая девочка и плачет? Ну разве можно так?
- Я не умею шить! Не то, чтобы вообще! Зашиваться умею, а шить нет. Если нужно что-то залатать, то я могу! А вот целое платье… - всхлипывал комочек страданий, не замечая, как ее уже обнимают.
- Ну не плачь, - осторожное чудовище гладило ее по оголенному плечику. – Все будет хорошо… Такая красавица не должна плакать…
- А бабушка моя такие платья шила! Самые красивые в городе! Она всегда шила и плакала. Говорила, что нужно было тогда замуж выходить! – всхлипывало недоразумение. – Она сломала ногу, и друзья бросили ее в Гнильтауне! А сами уехали без нее! И она шила платья, чтобы как-то выжить!
Чудовище, повинуясь древнему инстинкту, уже открыло пасть, примеряясь к хрупкой шейке, как вдруг недоразумение достало огромный старый платок, похожий на наволочку.
- Трууууу! – протрубила она так, словно начался парад. – Трууууу!
А потом шмыгнула и еще раз как затрубит! Даже окна в комнате задрожали. После этого она развернула платок, складывая его чистой стороной.
«Ложная тревога!», - сглотнул аппетит, исчезая напрочь.
- Вы правы! – повернулось недоразумение с косичками. – Я не должна раскисать! Я придумала, как раздобыть платье! Спасибо вам за вашу доброту!
И она чмокнула обалдевшее чудовище в щеку и обняла его.
- Ну нельзя же быть таким добрым человеком в нашем –то мире, - с укором произнесло недоразумение.
«Кто добрый? Я?!!!», - глаза чудовища расширились и тут же скосились на косички.
- Мало ли на свете злых людей! – читало мораль маленькое нечто со вздернутым носом и платьем – мухомором.
«Злых и вкусных!», - вздохнуло чудовище, понимая, что нужно ободряюще похлопать ее по спине.
- Вот вы – просто сама доброта! – растроганный до слез мухоморчик жалась к самой опасной твари Тварьбурга.
«Ага, доброта, очень приятно!», - вздохнуло чудовище. Он ловил себя на мысли, что его давно никто не обнимал. И от этих объятий ему становилось как-то сентиментально. Словно что-то светлое вторглось в его беспросветную жизнь. На губах чудовища появилась тень улыбки. И какая-то странная нежность заставила его провести рукой по ее спине.
«А ведь она такая хрупкая…», - почему-то думало чудовище, глядя на худенькие плечи.
- Если вас кто-то вдруг обидит, - вдруг послышался голос. – Покажете мне пальцем! Договорились?
Чудовище чуть не подавилось от возмущения, вспоминая двух вкусных грабителей, которые однажды залезли в дом. Это был праздник…
- Договорились, - почему-то с улыбкой заметило чудовище. А ведь было в ней что-то неуловимо похожее. Может быть, тот самый непокорный завиток волос? Или хрупкая фигурка?
- Ну все! Я пошла! – послышался хрипловатый голосок, а недоразумение вскочило на ноги. – Пошла добывать себе модное платье! А то хотела у вас с пенсии занять!
Чудовище подавилось.
- Но вы не открыли дверь! А так бы пенсию получали! – слышался обиженный голосок. И тут же смутился. – И я бы у вас чучуточку взяла… На какое-нибудь недорогое и приличное платье… Но я бы вам все вернула! Все до последней монетки!
- Ты могла бы просто попросить у меня. Сколько нужно? – спросило чудовище, радуясь, что оборотень перестал выть над ухом.
- Я не знаю… - замялось недоразумение, краснея в тон платью. – Но я все верну! Обещаю! Могу оставить вам в залог бабушкин медальон! Сейчас! Одну минуту! Я вам его найду! Только не продавайте его! Я его выкуплю!
Недоразумение бросилось ворошить шторы, что-то разыскивая.
- Он золотой! – предупредило недоразумение, поднимая ворох штор. – Да где же он?!! Где эта шкатулка? Куда я ее задевала?
Ворох изрезанных штор упал на смятую кровать.
- Вот! Нашла! Сейчас! – послышался голос недоразумения. Она собиралась открыть шкатулку с иголками и нитками.
- Не надо залогов, - вздохнуло чудовище. Один взмах рукой и в руку Пенни высыпались с горкой золотые монеты. – И купи себе платье.
- Вы так добры, - шмыгнул нос. – Поэтому я вас предупреждаю! Здесь где-то иголка! Я ее найти не могу!
Она выбежала, громыхая по ступеням. Чудовище опасливо посмотрело под ноги.
Он так не привык к солнечному свету, что все вокруг казалось каким-то иным. Чудовище встало и подошло к окну. Солнце, которое так редко освещало Тварьбург, сегодня светило изо всех сил. Яркие лучи освещали убожество старого заросшего сада и алое платье, которое выбежало из дома.
