Руки бессильно сжимали воздух, ловили его, в надежде, что он превратиться в тоненькую фигурку в белом. Но призрак растворялся, стоило только открыть глаза.
- Я бы все отдал, чтобы … - простонало чудовище, как вдруг… .
- Крэк! – послышался скрип.
Чудовище на мгновенье подняло измученные глаза и прислушалось.
- Тише,- прошептал голос. И снова послышался тихий «Крэк!».
- Ты уверен, что это тот дом? Я слыхал, что здесь живет чудовище…- прошептал второй голос.
Чудовище приподняло бровь, прислушиваясь к шелесту голосов и скрипам.
- Карета точно подъехала сюда! Я пас ее от самого магазина, - прошептал голос.- Слышишь, Сквозняк, ты это потише…
- Ммм, Сквозняк, - сглотнуло чудовище, чувствуя себя, словно в ресторане. - Очень приятно…
- Думаешь, где они деньги прячут? Может, на втором этаже? – скрипнула доска в коридоре.
«Не, на второй не ходите! Я вам хотя бы легкую смерть обещаю!», - вздохнуло чудовище, уютно присаживаясь в кресло. Один взмах его руки, и дверь в комнату заманчиво приоткрылась…
- На втором этаже хозяйские спальни. Свет горел! Небось, парочка резвится! А если кто и спустится, то мы их… чик-чик! Ой, гляди – ка позолоченный подсвечник!
- Не позолоченный, - тихо вздохнуло чудовище. – А полностью из чистого золота…
- Бери подсвечник и давай по комнатам! Только тихо! – послышался шепот и скрипы паркета. Дверь приоткрылась, и две черные тени скользнули в темную комнату. Чудовище в кресле подперло кулаком подобородок и закатило глаза.
- О, шкатулка! – кто-то из грабителей взял со столика шкатулку и потряс ее. Дверь медленно прикрывалась, а чудовище продолжало спокойно наблюдать, как вторая вороватая рука пытается свинтить подсвечник.
Раздался глухой щелчок двери.
- Добрый вечер. Вам помочь? – очень вежливо спросило чудовище, глядя на внезапно застывшие фигуры.
- Ааа! – едва успел выдать один из грабителей, как чудовище за долю секунды очутилось позади него.
- Тссс! – прошептало чудовище на ухо. – Будьте так любезны, умирать молча.
Через мгновенье все было кончено, а два мертвых тела лежали на полу.
- Приятного аппетита, - вздохнуло чудовище, прикидывая с кого первого начать.
Внезапно послышался скрип. Чудовище оторвалось от кровавой трапезы и подняло глаза. На пороге стояла она в белоснежном мятом платье…
Кровь стекала по подбородку чудовища, а он попытался быстро вытереть ее рукой, но было уже поздно.
Она все видела…
Глава двадцать третья. Посреди ночи страсти!
Ректор Мортифер посмотрел на свои штаны. Скажем так, стоило ему пошевелиться, как из «окошка» начинал выглядывать «ректор». А при ходьбе к «ректору» присоединялись «два проректора».
Стоило ему сесть на стул, как на улицу высыпала «вся Академия». И Мортифер резко встал, пытаясь закрыть «педсостав» бортиком камзола.
Он плохо помнит, как вышел на улицу и долгое время пытался вспомнить заклинание переноса домой. Он напряженно смотрел на свои руки, но заклинание вылетело из его головы.
- Что-то я устал… - простонал ректор, мутными глазами глядя на мрачный город. – Мне нужно пройтись!
Глаза… Такие же серые… Такой же изгиб бровей… «Морти!», - доносился голос из прошлого. «Морти, ты обещал!!!», - звал его голос, от которого ректор пытался спастись каждую ночь. Он приходил к нему во сне, словно угрызение совести. А потом была вспышка! Яркая – яркая. Мортифера отмело к стене, а потом все стихло… Была звенящая тишина, когда Мортифер снова открыл глаза. «Морти, обещай мне!», - все еще звенела тишина чужим голосом.
Ему снова чудился тот самый голос: «Морти! Обещай мне!». И серые глаза, которые смотрели на него в последний раз.
- Обещаю, - произнес ректор. И его отмело вспышкой.
Очнулся ректор, лежа возле чужого забора.
- Как неприлично! Как не стыдно! – опомнился Мортифер, глядя на грязный костюм. – Я уснул под забором! Так низко пасть! Какой ужас! А если кто увидит и скажет, что ректор спит под забором?
Он повернул волшебное кольцо и отполз в кусты.
***
Капля крови упала на пол, скатившись с окровавленной руки чудовища. Лунный свет падал из окна сначала на оборванные шторы, на испачканную кровью и перевернутую мебель, а потом на белое платье, застывшее в дверях.
- Ах! – внезапно вздрогнула Пенни, глядя на два трупа и кровавую лужу.
Сердце рухнуло вниз и шлепнулось на пол.
Сначала сердце неудачливого грабителя, который пас карету от дорогого магазина.
А потом и сердце чудовища.
- Вы меня учили этикету! Ложечкам всяким и вилочкам! А сами с пола едите! Фу! Фу, как неприлично! – послышался ее голосок.
Внезапно она остановилась и внимательно посмотрела на чудовище. Она смотрела так пристально, что чудовище разучилось дышать.
- Почему вы мне не сказали сразу! – внезапно округлились красивые глаза. –
Все было кончено. Чудовище было в этом уверено. Он пытался объяснить, но не мог вымолвить ни слова. Пойманный на месте ужина, он знал. Сейчас она закричит, броситься прочь и больше он ее никогда не увидит…
- Почему вы мне не сказали сразу! – повторила Пенни, безотрывно глядя на чудовище. – Я бы ни за что к вам не постучалась бы!
- Я… - начало чудовище, глядя на свои окровавленные руки. Они говорили красноречивее тысячи слов.
- Вы меня обманули! – послышался голос, разрывающий сердце чудовищу. – Вы не мой родственник! У вас родинки нет на плече! Только сейчас заметила! У всех в семье есть, а у вас нет!
Чудовище сжал окровавленный кулак, и посмотрело на закатанные рукава рубашки.
- И я у вас жила! Пользовалась вашей добротой! – всхлипнул голосок. – Вы были ко мне так добры, хотя и не родственник! И вы меня не ждали! А я вломилась к вам в дом… И…
Она развернулась и бросилась бежать.
- Пенни! – бросилось следом чудовище. Он добежал до хлопнувшей перед его носом двери.
- Я… я не имею права больше пользоваться вашим гостеприимством, - всхлипнул голосок, чем-то шурша. – Деньги я вам отдам! Все до копейки! Сначала сколочу банду, а потом капитал! И все отдам!
Дверь внезапно открылась, а оттуда выполз чемодан. Он был собран абы как. За ним тащилась какая-то воробьиного цвета кофта. А из щелей кокетливо выпирали трусы в горошек.
- Я не имею права оставаться в этом доме, - всхлипнула Пенни, волоча за собой свои пожитки. – Не имею права пользоваться вашей добротой.
- Поставь чемодан! – рявкнуло чудовище, пытаясь вырвать его из рук Пенни.- Во-первых, у меня нет доброты, чтобы ей пользоваться! А во вторых…
