Уф, я зла.
Зато я, наконец, чувствую свою магию. Ощущаю, как возмущается сила вокруг меня. Это непростая буря или непогода. У нее точно есть магический след, и я его готова поймать за хвост. Ведьмы это чувствуют.
— Долион, при всем уважении, — император немного прокашлялся, чтобы прочистить горло. — Но… встречные обвинения тоже достаточно серьезны. Принципы равенства при поступлении — основополагающие для академии.
— Не для ведьм! — парировал ректор.
— А у вас были подозрения с самого начала, но вы все равно допустили меня учиться бок о бок с сыном императора? — поинтересовалась я ехидно.
— Мне это все надоело, — пробормотал мужчина себе под нос, и начал вставать с места.
Не знаю, зачем, но я не собиралась дальше ждать. Пусть на мне еще ошейник, и я не смогу колдовать в полную силу, мне хватит.
— Мне тоже, — согласилась я со словами ректора.
Выставить круговой щит — совсем несложно. Вибрация, возникшая после того, как в щит влетело атакующее заклинание профессора Илая, отозвалось болью на кончиках моих пальцев. Но к черту ее.
Я вскинула руки, отрывая браслеты и демонстрируя всем то, что сделала.
Не думаю, что у меня получилось хорошо и красиво, но разрезы на ладонях я старалась сделать аккуратными. Руна верности — несложная. Но вот я бы предпочла рисовать ее не вслепую и не на себе. Но работаю с тем, что есть.
Руну я разбила на две части. Для левой и правой ладоней. Как это делается, чтобы сделать все чуть более официально.
— Я клянусь в верности императорскому дому, — я ударила ладонью о ладонь, накладывая рисунок, чтобы магическая сцепка сработала.
Клятва не такая, как у Элмера.
Но меня прибьют раньше, чем я повторю тот обряд.
А здесь простая клятва на крови.
Верность дому. Без условий, без оговорок. Полная лояльность. И моя невозможность как-либо навредить никому, к ком течет королевская кровь. Какие бы для меня ни были последствия.
Император поднял руку, давая знак все остановиться. Так что в меня не полетели атакующие заклинания еще от нескольких особо ретивых магов.
Я не представляю угрозу императору.
Всем остальным здесь — да. Но вот только смысл мне на них нападать?
— Я понимаю последствия клятвы, — сказала, глядя в глаза императору. — И готова на крови поклясться, что никогда не пыталась убить вашего сына. И пытаться не буду. И если этого недостаточно, то я готова поклясться почти во всем, о чем вы меня попросите.
— "Почти" во всем? — уточнил мужчина с усмешкой.
Ага. Теперь хоть видно, в кого Элмер такой весельчак.
— Я не убийца, — заверила императора. — Я знаю, что могу убить, если это потребуется, чтобы защитить тех, кого я люблю. И я точно не стану клясться, что никогда не возьмусь защищать себя.
Ну и еще кучу чего, чего я не стану никому обещать. Там если хорошенько подумать, список получится совсем немаленький. Но сейчас не об этом.
— А если я не опасна для вас и готова служить короне верой и правдой, — да-да, верность во всем. — То какая к черту разница, что я действительно ведьма?
Ну вот. Я это сказала.
И у меня получился тот самый эффект взорванной бомбы.
Если честно, я не все продумала, конечно.
Это в кино так получается. Драматический момент, откровенный разговор и сурой правитель становится благосклонен, и все вокруг начинают тобой вторгаться.
увы, если ты ведьма, жизнь непохожа на кино.
Я опустила магический щит, в полной уверенности, что без приказа императора никто не посмеет атаковать. Жест доброй воли — мол, смотрите, я безобидна.
Но не все из собравшихся оказались воспитанными, сдержанными или исполнительными. А учитывая, что некоторые здесь, для того чтобы навредить, наверное не удивительно, что я получила хороший такой, увесистый удар по голове, который сбил меня с ног.
Падать на деревянный настил — больно.
Я бы даже сказала — очень больно. Особенно когда ты этого не планировала. Особенно не понравилось в области скулы. Прям… кажется у меня теперь будет огромный синяк. И я очень надеюсь, что я ничего себе не сломала.
Зато их своего положения я видела, что профессор Илай собирается снова ударить. И хорошо, что заметила. В последний момент выстроила перед собой щит, так что боли не почувствовала. Меня попросту сдуло со "сцены" и я полетела в тех, кто сидел в первом ряду. Благо, в первом ряду сидел отец. А он, пусть и давно не при делах, но форму не потерял.
Поймал.
Правда, сам с ног свалился, но это мелочи.
— Привет, — простонала, стиснув зубы.
— Привет, тыковка, — произнес папа с мягкой улыбкой.
У нас тут легкая паника, кто-то, кто был совсем не готов столкнуться с вольной ведьмой, пожелал скрыться подальше, охрана сплотилась вокруг императора и его сына. Профессор Илай своего пыла не останавливал, он спрыгнул на землю и уверенным шагом двигался в мою сторону.
— Сейчас, минутку, — попросила для себя, будто я маленькая девочка, а мама заставляет проснуться. Голова гудела, скула саднила.
— Лежи, доча, — уверенно сказала мама, поднимаясь со своего стула и аккуратно выдавая свою сумочку мне в руки. — Я тоже ведьма, если здесь это кому-то непонятно, — объявила она громко.
Вот это я понимаю — надоело жить, постоянно скрываясь.
— Я и не позволю бить свою дочь.
Ох, знаю я этот мамин тон.
Сейчас на мага обрушится огненный шторм, не меньше.
— Спасибо, что приехали, — произнесла я, обращаясь к папе. — Но, наверное, не стоило. Я справлялась… А Долион просто заманил вас в ловушку.
— Не думаю, что здесь дело в нас, дорогая, — отец поднялся и выстроил магический щит, сам же кивнул в сторону императора. — Долион не вызывал нас. И, насколько я понимаю, пытался скрыть, что ты арестована.
— А чего вы тогда приехали?
Да, я не слишком быстро соображаю. Но меня ударили по голове. Пока думать физически больно.
— Твой молодой друг попросил, — отец кивнул на Элмера. — Но об этом мы поговорим позже.
Ага. Как только здесь все успокоятся.
— У меня в голове гудит, или тут все орут, как резанные?
Подумаешь, две ведьмы в академии… Чего кричать-то?
С трудом поднялась на ноги и едва поймала равновесие. Черт, кажется, у меня сотрясение.
Картинка перед глазами несколько плыла. Зато уверена, что вибрация, которая идет о земли — совсем не связана с тем, что у меня мозги в черепушке никак на место не встанут. Новый толчок стал тому подтверждением. Он был такой силы, что никто не смог устоять на ногах, все припали к земле.
