Доказательство сейчас оглаживало свою длинную, как у Хоттабыча, бороду.
Напомнив себе о необходимости держать голову пустой и легкой, как воздушный шарик, я смиренно опустила ее, ожидая дальнейших распоряжений.
— В честь вашего визита я приказал достать из сокровищницы дары Богинь. Надеюсь, вы не откажетесь осмотреть их вместе со всеми нами?
По толпе придворных пробежался шепоток. Кестер нашёл и сжал мою ладонь. Я и без него понимала, что честь мне оказана беспрецедентная, и собрала в памяти все манеры, что успела в меня вложить потенциальная свекровь.
— С огромным удовольствием взгляну на святыни вашего народа. Благодарю за оказанное доверие, — все еще глядя в пол, проговорила я.
— Это теперь и ваш народ тоже, леди Виктория, — с тихим смешком король дважды хлопнул в ладоши, подавая сигнал слугам, а меня пробрал холодный пот. Все, меня приписали к местным официально. Осталось выяснить, чем это мне грозит.
Король кивнул кому-то позади нас с Кестером. Оборачиваться и смотреть кому, я не стала. Что-то я помню из курса истории о том, что к монархам нельзя поворачиваться спиной. Как к опасным хищникам.
Через минуту мимо нас прошествовала торжественная процессия. Дары Богинь везли на небольших низких столиках, которые в нашем мире используют официанты. В принципе, логично: так уронить и испортить шансов куда меньше.
— Увы, самую большую святыню мы лицезреть не можем, — бросив мельком взгляд на пожилого жреца, посетовал король. — Она хранится под Центральным храмом, и допускаются до нее только прошедшие посвящение.
— Сей дар слишком огромен и полон тайн, чтобы допускать до него посторонних, — склонился в нарочито почтительном поклоне служитель Богинь.
Монарх поморщился. Похоже, его тоже включили в список тех, кого до самой мощной святыни не допускали. Окинув глазами представленное перед ним многообразие, король поманил меня рукой.
— Подойдите ближе, леди Виктория. Смотрите внимательно и скажите нам, что вы думаете по этому поводу.
Придворные, не дожидаясь особого приглашения, столпились вокруг столиков, подталкивая меня и Кестера к ним практически вплотную.
Я ухватилась за одни из столиков, опасаясь перевернуть его ненароком, и послушно уставилась на святыни.
Не могу сказать, что впечатлилась.
Больше всего они были похожи на металлолом. Попадались круглые диски, изогнутые трубки, посверкивали боками шары и полусферы. Каждый предмет покоился на отдельной подушке, обложенный скроенной по его индивидуальной форме мягкой прокладкой.
Один из предметов меня, впрочем, заинтересовал.
Плоская металлическая полоса была загнута кольцом, образуя нечто, напоминающее чуть разомкнутый браслет.
— Могу ли я задать вопрос, Ваше Величество?
Взгляды всех присутствующих скрестились на мне, а я пялилась в пол и приседала себе в старательном реверансе. Хотела бы сказать, что в грациозном, но увы. Уроки миссис Дуглас об меня как горохом об стену. Всплывали в памяти только в критических ситуациях. Нынешнюю же почему-то мой организм за критическую не посчитал.
Подумаешь, человек пятьдесят придворных и король на меня уставились.
— Возможно ли брать святыни в руки? Простите, если ничтожная попаданка оскорбила вас или ваши верования… — судорожно сглотнув, зачастила я. Король мягко, по-отечески улыбнулся и поднял руку, останавливая мое словоизвержение.
— Вы никоим образом не оскорбили никого из нас, леди Виктория. Мы счастливы, что святыни вызвали ваш столь живой интерес. Да, разумеется, вы можете взять в руки по одному предмету за раз, и, надеюсь вас не оскорбит, если брат Энгус проследит, чтобы вы случайно что-нибудь не сломали?
Я замотала головой, покосившись на сурового дедка. Этот мне голову за повреждение даров откусит и не поморщится.
Осторожно изъяв из глубокого футляра браслет, я осмотрела его со всех сторон. Что-то он мне напоминал. Слишком лаконичное решение для предмета древности. Вон как залы дворца украшены, да и платье королевы само по себе произведение искусства. А тут простая полоса металла, даже непонятно, какого именно. Изнутри вроде бы золото, а вот снаружи — что-то темное. Почерневшее серебро?
Я подошла к окну, пытаясь понять, из чего сделана вещь. Брат — или скорее дед — Энгус как приклеенный последовал за мной. Разве что в ухо не дышал — так близко подобрался. Боится, что в форточку выкину?
Матовая чёрная поверхность впитывала слабый солнечный луч, как мне показалось, с жадностью. Поверхность браслета чуть нагрелась. За пару минут на свету вещи так не раскаляются. Если только…
— Ваше Величество, а когда в последний раз дары выносили на улицу?
Мой вопрос прогремел в благоговейной тишине, в которой все созерцали святыни, будто раскат грома в жаркий летний полдень.
Жрец за моим плечом вздрогнул и отчего-то побледнел. Если бы я не стояла рядом, то и не заметила бы этих микроскопических изменений в лице. Ох, что-то вы скрываете, брат Энгус, причём от короля в том числе.
— Дары достают из сокровищницы раз в год и проверяют, нет ли изменений в их состоянии, — отбарабанил дед явно зазубренный наизусть постулат. Голос его даже не дрогнул, да и с лицом он уже справился. Железный Энгус. — О вынесении их на свет в описании жреческих ритуалов нет ни слова.
— И что же именно натолкнуло вас на эту идею, леди Виктория? — с живым интересом обратился ко мне король. Я бережно провела пальцем по тёплой поверхности браслета.
— Он мне напоминает устройства из моего мира. Глупости, конечно, но… кто-нибудь примерял его раньше?
— В каком смысле примерял? — вытаращил глаза король. Жрец спал с лица еще больше, ненавидяще прожигая меня глазами. Я сунула руку в ободок, демонстрируя, как именно меряют драгоценности.
Чёрная поверхность полыхнула уже знакомым серебристым светом — и разъём на браслете исчез. Святыня намертво запаялась на моей руке.
Глава 14
Побледнев не хуже брата Энгуса, я судорожно подергала за широкую полосу, обхватившую мое запястье не хуже наручников.
Даже лучше.
Наручники, говорят, можно снять, если вывихнуть большой палец. Зазор позволяет. Божественная лента же сидела на мне плотно, так что снять ее можно было, только отрезав мне руку.
Судя по взгляду, которым уставился на мою кисть жрец, ему эта светлая мысль в голову уже пришла.
— Да снимайся ты, скотина! — прошипела я сквозь зубы, судорожно дергая за намертво приставший браслет. И чудо свершилось. По его чёрному матовому боку прошла трещина, и он неохотно, как в замедленной съемке, раскрылся, освобождая мое запястье.
Я поспешно положила его на столик и отшагнула назад на всякий случай, глядя на полосу металла с подозрением.
