Меня могли просто убить по дороге, то есть решить вопрос радикально.
Поэтому целовала я Кестера, как в последний раз.
Потому что он и правда мог оказаться последним.
Облегчением стало то, что меня не выбросили за борт сразу, как только корабль отошёл от порта. Когда я наконец оторвалась от перил, в которые вцепилась мертвой хваткой, и направилась к каюте, встречные матросы кланялись мне чуть ли не в пол, как, впрочем, и остальным жертвам.
То есть будущим Служителям, разумеется.
Каждому из десяти избранных отвели по отдельной каюте. Маленькой и скромно обставленной, но это больше, чем было у тех же матросов, что спали в общей спальне на двадцать человек.
Всего трое жрецов на всю нашу компанию — слишком мало, чтобы удержать тех, кто решит взбунтоваться. Хотя, с чего бы вдруг стаду, ведомому на заклание, взбрыкивать? Им это и в голову не придёт. А вот мне стоит быть настороже. Меня могут вывести из строя просто на всякий случай, чтобы остальным голову не морочила.
Или, опять же, выбросить за борт.
Еще не поздно.
Вопреки моему решению забаррикадироваться в каюте и не выходить оттуда до самого прибытия на остров, посетить ужин все же пришлось. Лично капитан постучал мне в двери и пригласил на торжественную трапезу в честь Служителей. Дружно воздадим хвалу Богиням и все такое.
Пришлось отодвигать тумбочку и сундук и выходить с невинной улыбкой. Капитан хоть и покосился внутрь каюты, пытаясь определить, что там только что душераздирающе скрипело, но комментировать не стал.
Обеденный зал — или как он там называется у моряков, кают-компания? — был полон. Морякам, похоже, пришлось ужинать прямо на койках, или они справились раньше нас, потому что мест бы на них не хватило точно.
Однако учитывая местный менталитет, вполне возможно, что ребята из команды будут доедать то, что останется после нашего пиршества, и радоваться, что им перепало с барского стола.
Всем будущим Служителям выдали униформу. Несколько комплектов ряс и обуви, которые предполагалось носить на острове: практически точную копию жреческих одеяний, только светло-бежевого цвета. Как мы будем убирать, готовить и стирать в подобных нарядах, понятия не имею. По мне, крайне непрактично.
Еще один довод в пользу того, что не для служения Богиням нас отобрали.
Сидевший по правую сторону от капитана брат Каллум смерил меня недовольным взглядом.
Я единственная не переоделась к ужину в однотипную рясу и на общем монохромном фоне бросалась в глаза вышивкой и зеленью ткани. Прикусив губу, присела в книксене, приветствуя присутствующих, и дала себе зарок к завтраку обязательно освоить балахон. Чтобы не привлекать еще больше внимания.
Старший жрец с нами не поплыл — не по статусу ему. Отправил ближайшего помощника, брата Атаха, уже виденного мною в астрале, брата Каллума, к превеликому сожалению знакомого лично, и еще одного жреца, которого я раньше не видела. Но подлости в равной степени ожидала от всех, поэтому молча уселась от них как можно дальше, туда, где оставалась еще пара свободных мест.
Все остальные Служители, наоборот, норовили подсесть как можно ближе к жрецам. Приобщиться к благодати, так сказать.
Посреди стола уже дымилась супница, полная густого темно-рыжего варева с отдельными белёсыми кусками рыбы. Жрецы на правах старших по званию лично наливали всем одинаковые порции, и те передавали живым конвейером по рядам. Почти все были уже обслужены, оставались последние пустые тарелки.
— Приятного аппетита, леди Виктория, — с милой улыбкой радушного хозяина брат Каллум налил мне полный черпак супа, а потом под моим пристальным взглядом повторил процедуру с собственной тарелкой. Вроде ничего не добавлял ни туда, ни туда, но это ни о чем не говорит. Он мог принять противоядие заранее.
Я выжидала до последнего, глядя на реакцию других Служителей и капитана, сидевшего с нами за одним столом. Видя, что те не кашляют и не задыхаются, я рискнула попробовать уху и не разочаровалась. Все же лавровый лист и перец творят чудеса, а для таких высоких персон, как мы, кок расстарался не на шутку, как и его снабженцы.
Морякам повезло.
К супу подали белоснежный ноздреватый хлеб, с хрустящей корочкой, посыпанной какими-то злаками. Я за время пребывания на Медовом острове так соскучилась по приличной выпечке, что сразу утащила себе два куска.
— Носить еду в каюту запрещено, — безразлично и вроде бы в пространство уронил брат Атах с интонацией заведующей столовой. Я мило и невинно улыбнулась.
— Простите, проголодалась. Нервы, наверное, — и похлопала ресницами для надежности. — Может, расскажете поподробнее, что нас ждёт на острове? Я так волнуюсь.
Еще и руку к груди приложила. Эффект был смазан отсутствием декольте, платье было из скромных, собранное у шеи в плиссированный воротник.
— Сие нам неведомо, — с деланным смирением опустил глаза в тарелку брат Каллум, успев пронзить меня уничтожающим взглядом. — Милость Богинь бесконечна, вам все станет ясно со временем.
Весьма подробно, нечего сказать. Но после взглядов, которые бросили на меня остальные молодые люди, — даже, скорее, подростки: в этот раз набрали практически детей — продолжать теологическую дискуссию не хотелось.
Задачу минимум я уже выполнила. Подала голос — и меня запомнил капитан. Если меня тишком выкинут за борт, у него возникнут вопросы, например куда делать любопытствующая Служительница в гражданском платье?
Толку с того, конечно, чуть, и при желании избавиться от меня жрецам не помешает, но хоть какой-то шанс доплыть до места назначения.
Ужин прошёл в молчании, а после, когда я закрыла за собой дверь каюты, спустя недолгое время в ней заскрежетал ключ. Подёргав за ручку, я убедилась, что меня заперли.
Замечательно.
Я в свою очередь заново придвинула к двери тумбочку и сундук. Хотела и кровать тоже, но та оказалась привинчена к полу. На случай качки, наверное.
Вещей с собой у меня было немного, запас нижнего белья и кое-какие мелочи. Книги брать не разрешили, мотивируя тем, что у Богинь обширная библиотека, верхнюю одежду выдали форменную.
Делать мне было совершенно нечего.
Потаращившись какое-то время в иллюминатор, — кроме синей глади спокойного моря, больше ничего не показывали — я походила по каюте. Разделась до белья, потренировалась — давно не давала телу достойной нагрузки. Самое время: перед боем, так сказать. Попила воды из графина — уха была довольно соленой, хоть и вкусной, еще и после упражнений во рту пересохло.
Наведалась в местные удобства. Цивилизацией и не пахло. На стене бадейка с краном, только воды в ней на дне. В углу ведро, прикрытое крышкой.
Не по-божественному как-то. Ну да мне всего три дня потерпеть.
На обратном пути из каморки в каюту мне стало дурно.
