— Говорю тебе — открой, узнаешь о нем много нового. Может, снимешь тогда уже, наконец, свои розовые очки! — наклоняется и снова пододвигает ко мне ближе злосчастное уголовное дело. — Я специально собрал для тебя все самое интересное. Читай.
Я реально не знаю ничего о Кнуте, только то, что он сам мне о себе рассказал и то, что рассказала Лера. А она не может быть объективной, потому что Паша родной брат ее будущего мужа. Эта папка может пролить свет на его жизнь больше, чем все слухи и задушевные разговоры вместе взятые. Здесь — факты. Но кто может гарантировать, что непредвзятые?..
Я знаю своего отца, для него любой, кто нарушил закон — преступник. И ему все равно на причины, побудившие человека оступиться. Он не умеет миловать, только карать.
И если вдуматься — так ли важно, что он делал в прошлом? А уж тем более его родители! Имеет ли это для меня хоть какой-то значение? Для меня, какая я сейчас. Новой.
— Открывай, Маша. Ты должна это увидеть.
— Нет, — снова отталкиваю от себя папку, решив, что не хочу ничего знать. Просто не хочу. Я хочу сделать выбор сама, слушая только сердце, а не под влиянием злосчастных бумажек. — Если это все, я пойду спать. Прости, что не оправдала твоих надежд, разочаровала, пошла по кривой дорожке, но этот парень… мне кажется, я, правда, люблю его. И я ничего не могу с этим поделать. Мы не выбираем, кого любить, хоть ты и считаешь обратное.
— Боже, боже, боже, в какой момент я тебя упустил… — покачивая головой, шепчет отец, устало сжимая большим и указательным пальцем переносицу. — Я знал, что чем-то подобным все в итоге может закончиться. Чувствовал.
— Извини, — повторяю еще раз и только собираюсь уйти, как папа останавливает меня брошенным в спину непрошенным откровением:
— Его отец убил человека, Маша. Безжалостно. Просто размозжил ему череп и даже понимая, что может сесть на долгие годы, не осознал свою вину. Он убил и не жалел об этом. На суде он цинично признался, что если вернуть все назад, он поступил бы точно так же.
— За что он его убил? — торможу, переваривая услышанное.
— Классика жанра — бытовая ссора, замешана была женщина. История откровенно грязная, не отцу об этом своей дочери рассказывать. В общем… — машет рукой, как делает всегда, когда хочет свернуть неприятную тему. — Он страшный человек, Маша, страшный! Я лично вел его дело.
— Ты?
— Ну, конечно! Это я настоял на том, чтобы ему впаяли весь максимум. Он заслужил! А его мать… Ты знаешь что-то о его матери? Этого своего… — даже имя брезгует произнести.
— Только то, что она пила…
— Она не просто пила — она была конченой алкашкой! Надиралась до такой степени, что неоднократно ловила «белку». И подохла как дворовая псина — не вышла из алкогольной комы.
«Я не пью. Совсем. Моя мать пила».
Во рту скапливается горечь.
— Брат его тоже хорош, — вижу, как заводится. Зрачки увеличены, ноздри раздуваются широко, как и каждый раз, когда расказывает об очередном блестяще закрытом деле. — Андрей Кнутов — заядлый игороман, проигрывал огромные суммы, а чтобы потом раздать долги — нагревал людей через интернет, обманным путем снимая со счетов чужие деньги. Пойман не был, но это порода такая — уж поверь мне, я эту сволоту за километры чувствую. Потом его избили, так, что этот ублюдок разучился ходить.
— Папа!!!
— Он заслужил! — ревет отец, глаза наливаются кровью. Я никогда не видела его таким взбешенным. Только теперь я поняла, почему его так боятся не то, что осужденные, а даже подчиненные — в гневе он действительно страшен. — Каждый в этой семье жил как плешивая псина и подохнет так же! И ты хочешь того же? Такой судьбы себе хочешь?! Чтобы тебе в спину пальцем тыкали?
Вжимаю голову в плечи, в носу противно щекочет. Я уже не хочу спать, я хочу просто раствориться, исчезнуть, чтобы не слушать это все.
— А теперь перейдем к самому интересному, — отец неторопливо поднимется и, взяв со стола папку, начинает мерить шагами кабинет. Шуршат страницы, старые часы в гостиной тревожно бьют ровно пять раз.
Здравствуй, новый день.
— Кнутов Павел Сергеевич — судим. Статья… — бросает на меня быстрый взгляд поверх очков. — Кстати, знаешь, что он сделал?
— Знаю. Избил урода, который пытался изнасиловать девушку. Он ее спас!
— Спас, конечно, — горько усмехается и тут же выражение лица становится трагически серьезным. — Он сам пытался ее изнасиловать, а тот парень просто пришел ей на выручку. И едва не погиб, защищая девушку от обдолбаного наркомана. Не знаю, что рассказал тебе Кнутов, но все его слова, от начала и до самого конца — ложь.
Глава 31
— Это не правда… — я не вижу, но чувствую, как кровь отливает от лица. — Все было не так!
— Нет, все было именно так! «Гражданин Волков Н.В, в 2:35 ночи возвращался с рабочей смены и на пересечении проспекта Патриотов и Багратионова заметил, как какой-то мужчина принуждает женщину к половому акту. Об этом свидетельствовали…» Так, думаю, это не для нежных женских ушей, — перелистывает страницу, — … Во-от: «Волков бросился женщине на помощь, попытался нанести нападавшему Кнутову П.С несколько ударов по голове, но был сбит с ног ударом кулаком в челюсть. Затем Кнутов нанес Волкову несколько ударов берцами по почкам, и пока тот приходил в себя, извлек из кармана нож…», — открывает глаза от уголовного дела. — Дальше зачитывать?
— Не нужно, я поняла, — голос больше напоминает шуршание пергамента, чем речь живого человека.
— Кнутов избил парня до полусмерти, только за то, что человек проявил сознательность! — кладет папку на стол. — Бедолага каким-то чудом не остался калекой.
— Почему же его тогда не посадили, если чуть не убил? Вкупе с попыткой изнасилования срок явно получился бы посолиднее.
— Потому что девчонка не стала писать заявление. Не знаю, может, Кнутов или кто-то из его банды умудрились ее как-то запугать, может, подкупили. Сама знаешь, как это все происходит, не без белых пятен. К сожалению, упечь ублюдка за решетку не вышло — статья не потянула. Но это дело времени, Маша, он обязательно сядет. Попомни мое слово.
— Ты лично позаботишься, да? — горько усмехаюсь.
— Он сам о себе позаботится. Выродок с детских лет целенаправленно шьет себе срок, нарывается. Он обчищал карманы, принимал и сбывал запрещенные препараты, угонял машины и калечил людей. Пока — пока! — делает акцент, — ему везет: то недостаточно улик, то что-то еще. Но сколько веревочке не виться… — опускается рядом на корточки и накрывает мою дрожащую руку своей большой надежной отцовской ладонью. — Надо оно тебе все это, Мань? Сама подумай. Он едва не изнасиловал девушку! Посмотри на нее. Глянь. Девчонка же еще! — кивает на раскрытую папку, и я перевожу мутный взгляд следом: на фотографии действительно изображена совсем молодая девушка, может, чуть старше меня. Даже чем-то на меня похожая.
