Виноватый, блуждающий взгляд, который не покидал девушку во
время беседы с напыщенным джентльменом, исчез. Теперь она действовала уверенно,
решительно, как человек, твердо знающий, чего хочет.
Девушка держалась с какой-то нарочитой непринужденностью.
Так что Пол Прай, для виду поинтересовавшийся правилами упаковки бандеролей,
легко мог бы дотронуться до нее локтем, когда она стояла у кассы.
Девушка отправляла кадильницу. Праю не удалось заполучить
имя и адрес получателя бандероли. Но он рассмотрел транспортные накладные,
выданные девушке, слышал ее смешок, даже умудрился заглянуть внутрь ее
кошелька, когда она доставала серебряную монету на оплату бандероли. Кошелек
был набит банкнотами.
Из транспортного агентства девушка вышла явно торопливо. Она
то и дело сверялась с часами и после каждого взгляда на циферблат все больше
ускоряла шаг.
Уже почти бегом она свернула к полосатой крутящейся вывеске
парикмахерской, распахнула дверь и вошла внутрь. В дверях поспешно сняла
шляпку. Блеснув зубами, улыбнулась угрюмому человеку у переднего кресла. Этот
тип покосился на настенные часы, и взгляд его стал еще мрачнее.
Проходя по уставленному зеркалами залу, девушка по очереди
одарила улыбкой всех парикмахеров, затем исчезла за зеленой занавеской.
Пол Прай подозвал такси и через десять минут вышел у дома,
где снимал квартиру.
У него уже вошло в привычку жить в самых многолюдных
районах. Ему нравилась толпа, нравилось прислушиваться к нестихающему топоту
тысяч ног по бетонным тротуарам, неумолчному реву клаксонов, сражающихся с
уличными пробками, трелям полицейских свистков, направляющих человеческое
стадо.
Рожи Магу уже ждал его.
Пол снял шляпу, взял трость, раскрутил ее серией
молниеносных движений, потом ухватился одной рукой за рукоятку, а другой где-то
посредине трости.
Раздался металлический скрежет, сверкнул обнаженный клинок,
тщательно отполированный, точно сбалансированный, выкованный мастером, для
которого его работа — священнодействие.
Молодой человек едва заметно повел кистью руки, и клинок
согнулся в искрящуюся, переливающуюся дугу. Дважды Пол сделал выпад против
воображаемого противника. Его ноги дробно затопали по гладкому полу, потом
круто изогнутый клинок на какое-то время завис в воздухе и с лязгом отправился
обратно в ножны, снова превратившись в деталь невинной трости.
Рожи Магу как завороженный наблюдал за этим представлением.
— Давненько вы уже не фехтовали. Тот поединок в атлетическом
клубе пришлось отложить?
— Увы, Рожи. Но ничего — мы еще себя покажем. Я забежал
всего на минутку. Расскажи мне о том здоровяке.
— Имя его Гилврэй. Преступники зовут его Большой Форс.
Нужно отдать должное этому парню, сэр. Его еще ни разу не поймали за руку и
вряд ли когда-нибудь поймают. Сыщики давно его засекли. Теперь они его пасут —
да что толку? Чем он сегодня занимался?
— Позавтракал с маникюршей. Знаешь ее, Рожи? Блондинка,
довольно молодая, глаза голубые, прямо под левым глазом — едва заметный шрам.
На мизинце левой руки — перстень-печатка. Предпочитает все в голубых тонах —
голубая сумочка, голубая шляпка, голубой пояс. Сегодня на ней было
рыжевато-коричневое платье, но я подозреваю, что обычно она носит голубые
туалеты. У ее туфель голубые банты, сочетание рыжевато-коричневого и голубого
создает особый эффект. Похоже, она боялась, что ее увидят вместе с Гилврэем.
Получила от него пачку банкнотов. Все норовила поскорее с ним распрощаться.
Работает в салоне-парикмахерской, неподалеку от Бродвея, за несколько кварталов
от того места, где ты сидел.
Рожи Магу поскреб подбородок заскорузлыми пальцами своей
единственной руки и скосил глаза.
— Хоть убей, не знаю. Но мне ведь грош цена, когда
приходится узнавать людей по описанию. Сколько ни пытаюсь представить человека,
ничего не выходит. Зато раз посмотрю на него — он тут же застревает у меня в
памяти. Увижу человека и тут же вспоминаю, где и когда с ним встречался, и все,
что о нем слышал, и все его пристрастия, и что у него за работенка, и есть ли его
фото в картотеке. А заставь меня просто подумать о ком-то… — И проку от тебя
никакого. — Прай кивнул. — Это особый дар, — сказал он и,
подвинув кресло, открыл дверцу шкафа.
Просторный шкаф содержал целую коллекцию барабанов. Там были
большие барабаны, маленькие, средние, пестро раскрашенные и одноцветные. Были
там и покрытые орнаментом индийские боевые барабаны.
Он взял рыжеватый с черным барабан, изготовленный в Индии,
схваченный белыми обручами, с верхом, оплетенным ремнями.
— Индийские наваджо, Рожи. Слышал что-нибудь о них?
— Ничего, сэр.
— Удивительные люди. И барабаны у них тоже
удивительные. Вот в этот они бьют во время танца дождя. Прислушайся к нему,
Рожи. Он берет ноту, которую никогда не извлечешь из цивилизованных барабанов.
Ты отличишь ее сразу после первого же удара, прежде чем она растворится в общем
рокотании. Это резонанс, который возникает в его недрах. Барабан изготовлен из
полого дерева, его сердцевина выжжена огнем, и есть в этом что-то варварское.
Рожи покачал головой:
— Это все не для меня, сэр. Вы же знаете — мне медведь
на ухо наступил. Для меня все мелодии на один лад. Я весь — в зрении. Когда
меня делали, то всю память вложили в глаза. А в остальном я — полная
развалина. — Он замолчал и робко покосился на Пола. — Можно мне
выпить чуток? Рабочий день-то кончился.
Пол кивнул:
— Наливай, Рожи. А я пока обмозгую, почему Большой Форс
Гилврэй отвалил девушке целую пачку банкнотов на покупку кадила и на отправку
его бандеролью в пригородное местечко.
Рожи вздохнул и подошел к буфету. Пол Прай взял подбитую
мехом палочку и принялся легонько выстукивать по церемониальному барабану.
Бум… бум… бум… бум! Медленно, размеренно, ритмично. Он
извлекал из барабана первобытные звуки, которые будоражили душу, пульсировали в
ушных перепонках, стучали в крови. Причудливые их сочетания навевали образы
костров, босых ног, дружно отбивающих такт о землю, неясных силуэтов,
корчащихся при свете ритуального огня в этой безумной круговерти. Но Рожи Магу
оставался равнодушным к чарующей магии туго натянутой шкуры и полого древесного
ствола. Он плеснул себе крепкого пойла, проглотил его залпом, налил еще порцию,
с которой вернулся к креслу и стал потягивать мелкими глотками.
Через несколько минут Пол Прай убрал барабан в шкаф и
вытащил другой — малый военный барабан. Несколько минут он сидел, задумчиво
сощурив глаза, и выстукивал глухую дробь. Барабанные палочки едва заметно
ходили в его тонких нервных пальцах.
Это уже стало второй натурой Пола Прая — сосредоточившись на
каком-то предмете, он зажимал между колен барабан.
— Рожи, — произнес он почти мечтательно,
сопровождая свои слова едва слышной барабанной дробью. — Этой девушке
заплатили за преступление.
