Но все равно я переживала за Баринова. Несмотря на его, в некоторой степени потребительское ко мне отношение, я ему симпатизировала. Все же, когда мне нужна была помощь, поддержка, информация, он не отказал. И так было не раз.
Потому сидела, и разбиралась в результатах расчетов. А они оказались любопытными. Интересно. Выходит так, что и вампирские дела крепко связаны с появлением Темного и изменениями в количестве и качестве Силы в нашем мире. Понятно, что Темный создал вампиров, но тут, скорее, связь обратная. Ввиду того, что изменилось что-то в мире и появился вампирский бог, и одновременно зашевелились его дети.
Найти, где причина, а где следствие всегда непросто, когда мы говорим о многосоставной задаче. Почему появилась курица? Как стало существовать яйцо? Вследствие чего весь этот круговорот жизни, смерти, рождения и бытия был запущен? Может как раз потому, что кто-то, все же, раздавил ту самую бабочку (и снова отсылка к “И грянул гром” Брэдбери. Если не читали – бегом, ребят, ну вы что!) и мы проживаем очередную итерацию мироздания?
*****
Проснулась от ощущения присутствия. Я была не одна. Потянулась к прикроватному светильнику. Слезы брызнули из глаз, подлетела и прижалась всем телом к молча сидящему на у меня в ногах Беликову. Обнимала его, целовала, тискала. Когда немного успокоилась, увидела, что он улыбается. Так светло.
– Я тоже очень рад, – Антон устроил меня на своих коленях, – и у меня море разных новостей. Но больше всего я скучал по тебе…
– Почему?..
– Так долго… так долго… бесконечно долго. Потому что надо было кое-что выяснить.
– Все хорошо?
Вместо ответа сноходец просто поцеловал меня. И правда, разговоры тут совсем не нужны. Мне показалось, что совсем нечестно, что на нем так много одежды, она тут лишняя. Срочно надо от нее избавиться!
Секс, как всегда, отличный. Антон на деле доказал, насколько же сильно он по мне тосковал. Очень сильно. И теперь, удобно устроившись на его плече, я с трудом удерживалась от расспросов. Давно уже поняла, что просить о чем-то Беликова глупо. Он такой, прямо по Булгаковскому роману, просить у сильного бесполезно, сильный сам все даст, что считает нужным. И расскажет сам.
– Новости разные, – наконец проговорил маг, ровно тогда, когда я была готова отчаяться, – для начала, нам грозит апокалипсис, как и миру, откуда пришел Темный. Это нехорошо, конечно. Но процесс пока не запущен. Появилась всего-лишь связь между мирами, Землей и Крайной. А вот там этот процесс идет вовсю, к сожалению.
Он вздохнул, еле касаясь кончиками пальцев нежно погладил меня по спине. Я вздрогнула. Предвкушение снова вернулось. Надеюсь, он больше не уйдет… странно, но мысли о возможном конце всего меня волновала гораздо меньше, чем о разлуке с Антоном.
– Когда-то, когда я еще был в своем теле и обладал магией по-настоящему, – маг откинулся на подушки, – Светоч Земли был более чем лакомым кусочком для тех, кто смог бы с ним совладать, подчинить его себе. А таких не так уж и мало. Любое магическое существо с собственным источником Силы. Мы их называли богами. Но наш мир охраняли трое богов, одним из которых и был Темный, самый сильный, самый жестокий и грозный.
Сноходец продолжал подушечками пальцев, мягкими, еле ощутимыми прикосновениями, изучать меня. Словно успел все позабыть за это время и ему требовалось срочно восстановить пробелы. Возможно, так оно и было.
– Как его низвергли – понятия не имею. Но остальных перебили тут же. Кто – тоже неизвестно. Ну, а учитывая пропажу источника Силы, нам было не до того. Эту историю ты уже знаешь. Но вот Светоч не пропал, не был уничтожен. Он попал в руки одной особе, которая с его помощью создала мир своей мечты. Тот самый, из которого прибыл Темный со своей полосатой подружкой.
Но что-то пошло не так. И теперь, ввиду связи между нашими мирами, Крайна может утащить и Землю за собой в бездну.
–– А разве апокалипсис – это не перерождение? Если вспомнить теории мультивселенной, то так просто схлопнуться и исчезнуть мироздание тоже не может…
–– Пожалуй. Но проверять на практике как-то нет желания, – улыбнулся маг.
Я кивнула. Погладила его по груди, также, подушечками пальцев, едва касаясь. Мне кажется это тот сорт ласки, когда возбуждаешься и испытываешь удовольствие едва ли не больше адресата. Хотя, может быть это просто из-за чувств. Такие вещи сложно разделить, понять, разложить по винтикам. Как отделить страсть от любви? Как отделить веру от доверия…
– Мы можем что-то сделать? – осторожно спросила я.
– Никаких приемлемых вариантов не вижу. А учитывая что нам придется отбиваться еще и от демонов, – он поморщился, – придется много считать нам с тобой.
– Разве это эффективно? Программа до сих пор точностью не блещет, – удивилась я.
– Исправлю. Утром. Теперь знаю как.
*****
Антон, как и обещал, с утра уселся за ноутбук. Я тихо вышла. Уже привыкла к утренним прогулкам. Заодно принесу магу кофе и завтрак. Осень вступала в свои права. Еще самое начало, но уже свежо, листья пожелтели. Красиво.
Вот только до кофейни я не дошла. Вспышка света, не слепящего, пусть и яркого, окутала меня, поглощая. Чувствовала, как растворяюсь. Даниель. Точно она. Я уже знала, что сейчас увижу ее лицо.
Тигрица стояла напротив и держала меня за руки. Вот только были мы не на тротуаре, по которому я пару секунд назад прогуливалась. Подворотня. Темно, грязно.
– Рита, – девушка подошла еще ближе, крепче сжимая мои руки, – спасибо. Я почти восстановилась! Все сработало еще лучше!
– Рада, только… – я мялась, выдерживая паузу, – ты могла бы просто, в следующий раз, позвонить?
– Напугала?
– Конечно.
– Прости. От тебя пахнет магом. Вернулся?
Я кивнула. Вернулся. И сейчас хочу принести ему кофе, сэндвичи. Но и что в итоге случилось тоже интересно.
– Мне нужна еще кровь. Твоя. Другая не работает. Почему-то… и добровольно пожертвованная. Надо повторить все то же, что было в тот раз. И тогда я их найду! – Тигрица волновалась.
А я молча протянула ей руку. Не знаю почему. Пожалуй, мне не жалко. И Дани мне нравится. Она, как и я, жертва обстоятельств. Когда сложно сделать правильный выбор. И даже “правильный”, верный по всем канонам известной тебе морали, шаг приводит. Приводит к тому, что она добрая и нежная девушка, совсем юная еще, распарывает мое запястье кончиком когтя и припадает к нему. А я стою и… и получаю от этого какое-то странное… почти удовольствие. Наслаждение собственной жертвенностью.
Нет, не жертвенностью. Нужностью, необходимостью, шансом стать добром. Светом. Силой. Подарить то, чего у меня никогда не будет. Вот что мне доставляло во всем этом такое сильное удовольствие. И боль. Наказание. За собственную ущербность. Это всегда приходит в сочетании.
