Мне нравилось наблюдать за росами. Я словно окунулась в другой мир, где царили свои законы, но при этом он до безобразия был похож на мой.
Время приближалось к обеду, и шум на улицах становился все громче. Солнце почти стояло в зените и стало заметно жарче. Думаю, если простою еще дольше, то смогу запросто немного загореть.
Несмотря на то что территории росов находились не так далеко от нас, здесь все равно было намного теплее.
— Интересуешься нашей жизнью?
Я вздрогнула от неожиданности и обернулась.
Сол стоял в проеме двери, сложив руки на груди. Бугристые мышцы на плечах выступили под тканью, и, казалось, еще немного и швы треснут от давления.
— Гулять мне нельзя, — равнодушно ответила я. — Могу хоть здесь постоять.
Рос сделал несколько шагов и оказался рядом со мной. Он положил руки на перила и посмотрел вниз на улицу.
— Я не просто так вам запрещаю уходить, — безлико сказал он. — Не все росы спокойно относятся к людям.
— Пока мы гуляли с Мори, нас часто угощали торговцы.
Соламар хмыкнул, но в его реакции не было ни капли веселья. Он повернулся ко мне.
— Они могли отравить еду, а вы две глупышки брали все, что давали.
Я сжала губы. Не люблю, когда меня называют глупой. Хотя мысленно отругала себя в том, что тот прав. Незнакомые люди лишь с виду могут быть добрыми, но с той же улыбкой могут воткнуть нож тебе в сердце.
— А что насчет тебя? — спросила я, чувствуя, как нарастает раздражение.
— Я бы не стал вас травить, — ответил он с улыбкой. Потом ухмылка пропала с его лица. — Раул бы тоже не стал.
Некоторое время мы молча смотрели на прохожих. Мельком я посматривала на Сола, пытаясь понять, о чем тот думал. Но его лицо было непроницаемым, как и взгляд. Всего пару раз видела, как рос смотрел на меня с пугающим интересом, и сейчас вдруг захотелось, чтобы он посмотрел так еще раз. Просто взглянул на меня не так, как делали все остальные — холодно, равнодушно или же брезгливо. Пусть я и привыкла к этим взглядам, но все же хотелось чего-то большего, как в книге, которую я прятала на полке между учебников.
— Почему Раул так опасен? — спросила я.
Сол несколько секунд смотрел в одну точку, пока не посмотрел на меня.
— Ты знаешь почему.
Не уверена, что правильно предполагаю, но почувствовала, Сол не станет насмехаться, если ошибусь.
— Я мало что знаю про ваш… геноцид.
Лицо Сола едва заметно передернуло. Что именно отразилось на нем, я не поняла, так как выражение быстро пропало.
— Мы тоже мало, что знаем про это. Но называем это карой ночи.
Во мне воспарило любопытство. Никто, кроме Ордена магов, не знает о геноциде росов. Мне немного говорил об этом профессор Гройт, поэтому я немного знала о «каре ночи».
— Я слышала, что он начался после войны, в которой вы на глазах у людей убили два десятка младенцев.
Внутри все едва заметно задрожало. То ли от страха, то ли от нежелания знать правду.
Сол сморщился.
— Нет! Мы, конечно, были зверями, но не такими!
Дрожь прошла, а следом появилось ощущение облегчения.
— Нас прокляли ваши маги, — через некоторое время сказал Соламар. — Тайный орден Красного Феникса, если не ошибаюсь. Я, конечно, не был на той битве двести лет назад. Но помню из рассказов, что наши почти захватили империю. Мы были, воинственным народом, Амели. Были зверями, которым казалось, что в этом мире можно жить, только подавив всех остальных. Превратить в рабов или убить.
Мы почти дошли до заветной цели. Убивали всех, кого встретим на своем пути. Я и сам был таким, когда вырос достаточно, чтобы держать меч. Наши нападения длились бесконечно. Как цепные псы, готовые разорвать любого, кто окажется на пути. Терпение магов лопнуло, и они что-то сделали с нами.
Мужчина отпрянул от перил и снова сложил руки на груди.
— С тех пор, Амели, наш народ вымирает. Медленно и неукоснительно. Ты могла заметить, что на улицах города нет детей.
Я похлопала глазами и прокрутила в голове воспоминания. И ведь действительно, в городе нет ни одного ребенка, не считая подростка в мясной лавке.
— Это все рук магов Ордена Красного Феникса. Они сделали так, что мы живем намного меньше, чем раньше и не можем растить детей, потому что многие девушки и младенцы умирают во время родов, или в течение месяца после них.
Душу сковало ледяными тисками. Профессор никогда не рассказывал об этом. Он лишь отмахивался от меня и говорил: «Поделом им!». Но все оказалось гораздо страшнее.
— Ужас! — еле шевеля губами, сказала я.
Сол кивнул. В его глазах отразилась тоска.
— Да. Много девушек умерло просто, потому что хотели детей.
Поперек горла встал ком. Стало так жалко росов. Я даже не представляла себе, что такое возможно. Не могла и осознать, сколько детей погибло от магии Ордена.
— Вот почему, Амели, вам не стоит вместе с рыжей разгуливать по городу, — выдохнув, сказал Сол. — Такие, как Раул, мстительны. Они вымещают злость на людях и не видят в этом ничего зазорного.
— Но ты не такой.
Мужчина вздрогнул и посмотрел на меня. Его зеленые глаза отразили удивление. Он долго молчал, пока не ответил:
— Это потому что жизнь преподала мне серьезный урок.
— Какой?
Мужчина не ответил. Его внимание снова вернулось к созерцанию улиц.
— Жизнь преподает урок, отнимая что-то, — вдруг сказала я, вспоминая своих родителей. — И как последний из них — дает что-то взамен отнятого.
Рос перевел взгляд на меня. Он долго искал что-то в моих глазах. Его лицо перестало выглядеть суровым и непроницаемым. Казалось, вот сейчас он раскроется, но еще слишком рано.
— Да, отдает, — ответил Сол неоднозначно.
Его ответ мне был непонятен. Или, может, я не хотела понимать, зная, что не готова к этому.
— Мне бы хотелось прогуляться, — быстро перевела я тему, смущенно отводя глаза. — И если уж самой нельзя, то составишь компанию?
Соламар улыбнулся каким-то своим мыслям.
— Хорошо, — ответил он.
— Заодно расскажешь о вашем городе.
— Боюсь, мне не хватит словарного запаса хардонского, чтобы описать все. Некоторые слова не переводятся на ваш язык.
Я кивнула.
— Ничего, я все равно послушаю.
Сол приглашающе указал на выход с веранды. И через несколько минут мы уже шли по торговой улице и разговаривали.
Гуляли мы с ним долго. Он показал мне лишь малую часть города, но и та поразила красотой архитектуры и искусства. Большая часть домов выглядела довольно просто, но были и те, от которых невозможно отвести глаза, настолько искусно лепнина ложилась на стены, создавая причудливые узоры. Некоторые дома были украшены живыми стеблями винограда или плюща. Кое-какие просто разрисованы краской. Здесь не было деления на бедняцкие районы и богатые, как было в большинстве городов. Так же как и не видела я бездомных, что крайне удивило.
