– Что-то нашла? – Навис надо мной истеричный товарищ.
Пришлось аккуратно стукнуть его в поврежденное плечо, чтобы он мне томно в ухо перестал дышать.
– Нет. Сейчас заткнись и не шуми. – Предупредила, когда он соизволил отстраниться.
– Ага. – С воодушевлением ответил тот и сделал морду железобетоном.
Я только головой покачала и принялась осторожно красться к проверяемому объекту. Под ногой, обутой в мягкие разношенные ботинки, иногда попадались веточки, из-за чего ногу приходилось сдвигать. Как ни странно, Хомяков действовал точно так же, да и вообще старался ступать след в след, не создавая дополнительного шума. Прямо, как Валера, когда к незадачливым охотникам-грибникам подкрадывается.
От сторожки людьми не пахло и выглядела она точно так же, как и три недели назад, когда я ее проверяла. Внутри тоже ничего никуда не сдвинуто.
– Пусто. – Заценил Хомяков, осмотрев уже знакомую ему сторожку.
– Они здесь были. – Не согласилась я.
– Да где были-то? Тут пыль на посуде. – Провел он пальцем по алюминиевой кастрюле и брезгливо поморщился.
Я дернула плечом, посылая его в пешее эротическое путешествие и отправилась на улицу. Нутром чую, что они здесь ошивались. Вот только где?
Обошла сторожку кругом и наткнулась взглядом на как-то уж очень удачно сложенные ветки елки. Будто шалашиком. Двинулась туда, понимая, что шалаш уже пустой. Заглянула. Так и есть. Но рядом зола от костровища присыпана песком и заложена мхом. Так сразу и не разглядишь.
Метнулась обратно в домик, проносясь мимо опешившего Хомякова. Открыла крепко сбитый шкафчик на кухне. Так и есть, умыкнули нож, соль, сахар, две пачки крупы, котелок и две ложки из нержавейки. Сволочи!
– Ты чего? – Хомяков ждал меня рядом со сторожкой и весь как-то подсобрался, узрев решительную меня с ружьем наперевес.
– Идем к землянке. Быстрее! – Рявкнула я на него и, уже не заморачиваясь конспирацией, рванула в лес.
– Тут еще и землянка есть? – Обиженно спросил мой спутник.
Я посчитала ниже своего достоинства отвечать на такие тупые вопросы. В моем лесу есть все, кроме рыси. И та в перспективе маячит на дальнем берегу.
Чуть пригнувшись, я ныряла под елки и ловко уворачивалась от колючих лап. Километр пробежала – не заметила. Позади слышалась тяжелая поступь Хомякова, силящегося меня догнать. Когда я резко затормозила, он едва не влетел в меня, за секунду до столкновения свернув в сторону.
– Блин, кто так тормозит? Тебе жить расхотелось? – Принялся возмущаться он.
– Да заткнись ты! – Прошипела. Хомяков послушно замолчал. Только дышал так же тяжело и шумно. И как его раньше такого шумного не пристрелили? Я подняла палец вверх. – Чуешь?
Лысый осмотрелся и пожал плечами.
– Чего я должен чуять?
Бесчувственная скотина. И даже шерсти клок с него не получить, ибо лысый, как коленка попадьи.
– Дымом пахнет. – Скривилась я и, пригнувшись, заскользила к сторожке.
– Ничем не пахнет. – Проворчал Хомяков, но двинулся за мной.
Я же отчетливо слышала запах дыма, едва перебиваемый густым ароматом еловой смолы. Наверное, огонь горел здесь около недели назад, потому что запах был приглушенным и влажным. Но, черт возьми, он был!
Я вынырнула из-за куста и замерла. В землянке точно кто-то жил. Вся территория перед ней была расчищена, единственное низкое окно помыто, а справа от землянки виднелись следы разделывания тушки. Теперь я знаю, куда пропал один кабанчик. Жалко, конечно.
Я на полусогнутых проскользнула к землянке, сдернула с плеча заряженное ружье и пнула ногой дверь. Та с грохотом отлетела.
– Здесь никого нет. – Первым в землянку вошел Хомяков, согнувшийся в три погибели.
Я, пригнувшись, вошла следом. Первым делом подошла к буржуйке. Ага, как минимум, она вчера была топлена. Готовить здесь можно только на ней, так что это логично.
– Они здесь живут. – Я скривилась, осмотрев помещение. – Уходили впопыхах, следы не замели. Видимо, услышали взрыв и сбежали. – Вынесла я вердикт.
– Все, я звоню нашим. – Психанул Хомяков.
– Стоять! – Рыкнула на него, когда он принялся отстёгивать телефон. – Это мой лес, и только я решаю, кому здесь можно находиться.
– Но это опасно! – Не согласился он.
– Это мое дело. Я взрослый человек и осознаю все риски. Только одного не понимаю: какого черта они сидят именно в моем лесу. – Я закинула ружье на плечо и потерла переносицу.
– Степ, ты – женщина! Какие, к чертям собачьим, риски? – Не выдержало лысое животное и принялось орать на меня.
– Сам ты женщина! – Обиделась я. – Бегемот необразованный. Думаешь, что если мужик, то умнее меня?
– Как минимум, опытнее. – Сложил он руки на груди.
– Старее, ты хотел сказать. – Прищурилась в полумраке землянки.
– Что хотел, то и сказал. – Психанул Хомяков и вылез наружу.
Я пожала плечами и тоже вышла из низкого домика.
– Я иду домой. – Сообщила коротко. – И если еще хоть раз скажешь, что я женщина, то из леса будешь выбираться сам. – Предупредила и отправилась в обратную сторону.
Хомяков с чувством выругался, но последовал за мной. Молча. Правда раздражительно сопел и что-то периодически ворчал, но… Когда меня это трогало? Переживет, пережует и выплюнет. А у меня других забот полно.
Дорога до дома заняла чуть больше времени, потому что шла я сейчас, обходя болото с другой стороны. Хомяков старался не отставать, но все время ныл, что я хожу по незнакомым местам, чтобы запутать его. Я на эту манию величия не отвечала. Перебьется.
Когда до дома оставалось метров восемьсот, отзвонился Варфоломеев, который встретил Лиговского в Архаевке. По пути им никто не попался и ничего странного они не заметили. На другой результат я и не надеялась. Сказала, чтобы возвращались за изъятым оружием и прервала звонок.
Рядом с домом меня ожидала занимательная картина: у порога сидел Барсик, который гордо держал в зубах окровавленный кусок ткани. Рядом суетливо бегал Чижик. И кого они тут пожевали?
– Что здесь происходит? – Я подошла к еноту и отобрала у него ткань. Светло-зеленый камуфляж.
– Смотри. – Хомяков, осмотревший местность, нашел прикрепленный к стволу ближайшей елкисосны лист бумаги. В клеточку, как из школьной тетради. На этом листе синей ручкой было написано: «Не лезь».
Глава 12
Интересно, кто ж мне такие интересные записки оставлять решил?
– Сегодня я останусь ночевать у тебя. – Услышала, пока раздумывала над написанным.
– Чего это? – Нахмурившись, я изучала почерк. Странный он, почти детский какой-то. Или просто человек торопился, а потому написал так отрывисто.
