К восьми вечера на площадь начал стекаться народ. Контейнеры в три этажа располагались ступенями – так, чтобы могло разместиться максимальное количество зрителей. Кроме того, у боковых контейнеров обнаружились откидные стенки, которые стали частью трибуны. Люди грудились повсюду, а само поле, расчерченное вплавленным пластиком, охранялось вооруженными до зубов вояками. Рабочие устанавливали ворота в незаметные металлические колодцы. Затем посреди площади открыли люк, в который опустили насос, но Зилу подошел к рабочим, остановил их, и это означало только одно – перед матчем запланировано еще что-то. Народ на трибунах томился и ждал начала мероприятия. И вот наконец на пустую трибуну по отдельной лестнице стали подниматься привилегированные зрители: Мариэлла, Крюгер и другие главы кланов со «свитами», а также врачи и прочие граждане, причисленные к «верхушке» острова. Место за микрофоном на краю этой трибуны занял Франклин: «Матч скоро начнется! Поприветствуем Судью!» По площади пронеслись жидкие аплодисменты. По лестнице поднялся Судья, следом за ним – прислужники, а затем под конвоем завели Ди и Даниту и только за ними, на правах особых гостей, пустили остальных пассажиров «Линкольна» – отсутствовал только Альваро. А вот Орландо был – он появился неожиданно для большинства своих попутчиков, и его принялись обнимать, как члена семьи, наперебой спрашивая: как же он выжил, что произошло, где он теперь?
Франклин одобрительно прокомментировал воссоединение в микрофон: «Друзья, перед вами новички нашего острова, пассажиры “Линкольна”! Особо отметим двух прекрасных невест, Ди и Даниту!» Тут уже аплодисменты стали плотными, нарастающими, настоящими. Послышались свист и улюлюканье, и даже возгласы, обращенные к девушкам – все сплошь сексуального значения: «Какие буфера!», «Выходи за меня!», «Ох, я бы ей заправил».
– Слово Судье! – громогласно объявил Франклин и подал микрофон главе острова.
– Дорогие сограждане! К несчастью, наш сегодняшний праздник омрачен преступлением. Прошлой ночью солдат по фамилии Саттерли самовольно вошел в контейнер невест и хотел совершить над ними насилие! К счастью, его удалось быстро остановить. Но, как вы знаете, в подобных случаях суд не медлит. Решение вынесено однозначно – казнь. Прошу, выводите!
Саттерли с мешком на голове вывели на площадь. Его руки были связаны за спиной, и Фостер привязал к веревке еще одну, длинную. Двое солдат привязали к ногам Саттерли груз – специальный короб из пластика, утяжеленный внутри чем-то плотным. Судья махнул рукой. Саттерли сопротивлялся, но уже четверо солдат столкнули его в люк посреди площади, следом закинули груз. Толпа на стадионе с жадностью наблюдала казнь и заревела, как только тело камнем ушло под воду, а солдаты схватились за веревку. Фостер громко – так, что было слышно и без микрофона, отсчитал до ста восьмидесяти и поднял руку. Мертвеца вытащили на поверхность, сняли веревки и груз и поскорее унесли с площади.
– Еще пару минут! Как только рабочие заполнят площадь водой, мы начнем игру! – как ни в чем не бывало воскликнул Франклин.
Около люка уже шла работа: туда погрузили насос, и несколько рабочих принялись качать воду прямо на площадь. Только тут новичкам стало понятно, почему площадь была утоплена сантиметров на десять ниже относительно улиц.
– Они убили его? – тихо произнесла Ди. – Они убили его за кусок рыбы?
Орландо, воспользовавшись моментом, обратился к пассажирам «Линкольна»:
– Ребята, надо отсюда бежать.
На него воззрились два десятка глаз.
– Говорю, надо бежать. Это реально. Я знаю, что где-то на острове есть катера.
– Да, на базе, – тут же подтвердил Пун.
– Нам нужно продовольствие, катер, топливо и немного решимости! – воскликнул Орландо.
– Парень, погоди, давай позже об этом. Здесь небезопасно. Я работаю с Судьей, мы легко соберем все, что ты назвал, – остановил его Нейтан.
– А как мы увидимся? Здесь с работы не отпускают…
– Я могу ходить, где хочу и когда хочу. Найду тебя сам. И вас, понятно? А сейчас молчок, – отрезал Нейтан, – Иначе с нами будет, как с тем.
Ди тихонько плакала, приговаривая, что она не хочет тут оставаться. Чепмен попытался приобнять ее, но подскочил солдат, который следил за неприкосновенностью невест, и Чепмен сделал шаг в сторону.
Рабочие быстро наполнили площадь, собрались и ушли. Франклин объявил выход команд, и на поле вышли две команды по шесть игроков с каждой стороны. Мусорщики – в зеленой форме, военные – в черной. Вратари были в красном – отчего-то оба. Форма, как и все на острове, была сделана из пластика, но самой искусной выделки. Франклин, подле которого уже выстроили девушек, опять взял слово:
– Перед тем как начать матч, мы разыграем билет на бал! Но представим самих невест – вновь прибывшие Ди и Данита! И дочери острова – Роза, Ханна и Шанти! Прошу, Грателли!
Грателли с важным видом выступил вперед, достал штуковину наподобие огромного велосипедного замка, где три ряда цифр были нанизаны на пальцы с шарнирами, и раскрутил их. Франклин присмотрелся.
– Три три один! Обладатель номера три три один есть на трибунах?
Среди мусорщиков показалась рука.
– Назовитесь!
– Эл, Мэтиссон!
– Эл Мэтиссон посетит бал и поборется за руку любой из пяти наших невест.
Франклин, оглядев публику, сделал хитрый вид.
– Друзья! Поскольку невест пятеро, мы разыграем еще один билет на бал! Но – только среди тех, кто готов кое-чем пожертвовать. Правила просты – вы вызываетесь и получаете право пробить в ворота от других ворот. Если забиваете в девятку, билет ваш. Если промахиваетесь – навсегда лишаетесь права на участие в лотерее. Кто готов?
По трибунам прошел ропот. Задача и правда была непростая – между воротами около пятидесяти метров. На трибунах нашелся лишь один отчаянный футболист. К удивлению Франклина, Лон тоже вызвался участвовать в состязании.
Первым бил отчаянный – парнишка лет двадцати, с худыми бледными ногами, нескладный, неловкий даже в походке. Он встал у мяча, по щиколотку в воде, присмотрелся к дуге, которую специально навесили на «девятку» ворот, чтобы точно оценить – угодит туда мяч или нет. Бить решил с шага, без разбегу – да и как разбежишься для точного удара в воде? Стадион притих, Лон наблюдал за происходящим внимательнее всех. Парнишка занес ногу, и уже в этот момент Лон понял, что он не попадет – глаз уловил заметную дистанцию между согнутым коленом и мячом – бах! Мяч улетел выше ворот. Несчастный, осознав, что его проделка стоила ему гипотетической супруги, понуро побрел с поля. Франклин вызвал Лона. Тот легкой походкой, преодолевая воду так, будто бы ее и нет, подошел к мячу. Взял его в руки – мяч был необычным – из пластика, очень жестким, будто набитым какой-то плотной ватой, а не надутый воздухом. Лон подкинул мяч и поймал ногой, голеностопом, покачал его. Стадион пришел в настоящее напряжение – стало ясно, что шансы Лона реальны. Лон уронил мяч с ноги в воду, замахнулся, и по изящной, изогнутой траектории отправил мячик прямо в девятку. Стадион взвыл. Франклин закричал: «Билет достается Лону, вновь прибывшему, из клана военных! Что ж, будем считать, что это хороший знак для их команды». Футболисты начали выходить на поле, взгляды всех военных были прикованы к Лону.
