Нейтан отыскал Лона, и тот не увидел проблемы в том, чтобы привезти нужное количество воды к кораблю – можно было взять старую тележку с бидоном, наполнить и оставить в нужном месте в урочный час. Лёд все равно никто не учитывал, правда, сам Лон размышлял – стоит ли покидать остров, или эта затея уж слишком рискованная. Еще ему не давала покоя Данита, но о ее судьбе он покамест ничего не знал.
Лон взял на себя еще одну задачу – достать рекламный баннер, часть лоскутного полотна, которым укрывался айсберг. Но Нейтан, ковыряясь в архивах, выведал, что баннеров на острове должен быть целый запас, и они хранятся где-то у водовозов. Лону повезло – баннер он раздобыл почти сразу – днем часто внутри контейнеров никого не было, охранялся только проход к ним, так что футболист схватил пару больших, плотно свернутых баннеров и сунул их в тележку под свою мини-цистерну. Проходя по своему рабочему маршруту, он передал баннеры Нейтану, который припрятал их до вечера, когда можно было бы переправить их Чепмену. Собственно, виниловые баннеры нужны были только для одного – сделать из них парус.
Уязвимым местом всего похода (если вообще можно так выразиться, ведь все в этой подготовке было через пень-колоду) стало отсутствие приборов. Все они хранились либо у Франклина в подсобке, либо у Зилу – на самом охраняемом военном складе. Доступ к складу с продовольствием тоже был у Франклина – и путь оставался один – добыть ключи. А уж с этим мог помочь только Орландо. Вечером он отправился к Ченсу, который несказанно обрадовался его визиту и даже втихую приготовил кофе, прошептав: «Только не говори отцу». Орландо знал, чем расположить к себе паренька – он рассказал о том, как оказался на корабле, о том, как выбирался с тонущего сухогруза, как плыл-полз до берега. Ченс пришел в восторг от приключений и мужества Орландо.
– Ты скучаешь по большой земле? – спросил Ченс.
– А ты как думаешь? Остров ужасен… я жил свободно, катался на доске, ел мяса, сколько захочу, хоть каждый день… у меня есть жена – Ева, мы с ней постоянно гуляли, ездили в горные походы, зимой выбирались кататься на лыжах – в Южную Америку. Моя жизнь была кайфом… и я хочу это вернуть.
– Я бы тоже посмотрел на большую землю. Мне нравится, что там все свободны… то есть я понимаю, что не везде, все зависит от страны. Но в нормальных странах – все свободны. И женщины не должны идти либо в бордель, либо замуж.
– Про бордели я еще не понял, это как?
– На острове, если женщина изменяет, или если преступница, или если сама хочет – может пойти в бордель, не выходить замуж. Но потом замуж ей уже нельзя. Останется навсегда проституткой.
Орландо вмиг смекнул, в чем слабая сторона мальчишки. Он влюблен в проститутку – в одну из тех, что приходила стричься.
– И что у тебя с ней?
– Да так. Кофе угощал один раз, книги даю иногда…
– Ты бы хотел встречаться с ней?
– Да, но тут это невозможно.
– Ты… любишь ее?
– Ну… – пацан покраснел, и дальнейший ответ не требовался.
– А если я скажу, что ты можешь вместе с ней удрать на большую землю?
– Что?
– Я собираюсь уйти отсюда. На шлюпке.
Ченс выслушал план Орландо. Парень не верил своим ушам – будто бы ему подают на обед его же мечту, готовую – надо только чуть помочь, выкрасть ключи у отца, подготовиться, договориться с Люси – так ее звали, и тогда ей не надо будет состригать свои кудри, как только они отрастут, не надо будет сдавать свое тело в аренду за каких-то десять чипсов «на раз».
– Я помогу… но сам отправлюсь, только если Люси согласится сбежать вместе со мной.
– Хорошо. Поговори с ней. Когда сможешь достать ключи?
– Утром. У отца наверняка есть дубликаты – он ставил новые замки, там было по несколько ключей в комплекте. Так что он даже ничего не заметит.
– Загляну к тебе перед работой, дружище.
– Договорились!
Попрощавшись с Орландо, Ченс вымыл чашки, убрал кофе в дальний угол тумбочки Франклина и отправился к борделю, чтобы повидать Люси. У него как раз скопилось десять чипсов – так что он мог себе это позволить.
* * *
– Люси, там твой малыш пришел! – прокричала светлоглазая барышня, которая дежурила в холле борделя, встречала посетителей и объясняла, какие комнаты и девочки свободны. Поскольку на острове всех проституток знали в лицо – то нужды выводить всех и показывать их не было. Каждый клиент знал, кто такая Люси, Алана, Чарли, Мари, Наташа, Кайя и прочие. Все знали всех. На счастье Ченса, Люси оказалась свободна, и он прошел в комнату.
– Привет, малыш! – хоть Люси и была старше Ченса всего на пару лет, он именовался «малышом» и никак иначе. – Наконец решился, или опять разговоры разговаривать?
– Разговоры, – потупившись, сказал Ченс, но тут же поднял голову, – У меня новости.
Люси слушала Ченса, как сумасшедшего в терминальной стадии.
– Малыш, может просто потрахаемся? Ты хороший мальчик, и я тебя люблю, но что ты городишь?
– Это не фантазии. Все это реально. Завтра, уже завтра мы можем навсегда покинуть этот остров.
– Малыш, а Франклин знает?
– Конечно, нет.
– А почему эти ребята, вновь прибывшие, доверили тебе такую честь и берут с собой?
– Я кое-что для них сделаю.
– О-о-о. Не вляпайся, малыш. Ты знаешь, я – могила, но, черт подери, все это легко накроется медным тазом, так и не начавшись.
Ченс слишком поверил в Орландо, в человека, который смог выжить в контейнере, а затем бежать с затонувшего корабля. Орландо казался ему суперменом, не меньше. И Ченс с юношеским жаром попытался убедить в этом и Люси. Она слушала скептически и откровенно не доверяла идее.
– Малыш, все это ерунда. И мне кажется, тебе пора.
– Подумай, Люси. Там женщины свободны. Там ты сможешь делать, что хочешь.
– С тобой?
– Даже если не со мной. Я понимаю, что все не вечно. Но там у тебя будет еще десять жизней, десять шансов, а здесь – их нет.
Ченс встал и, не прощаясь, вышел. А Люси подивилась – насколько взрослым и умным в суждениях был малыш, и насколько глупым и наивным были его прогнозы о путешествии. Вскоре пришел новый клиент, хорошо знакомый ей, старый усатый врач, который обычно долго-долго поднимал свое хозяйство, а потом так же долго, размеренно и уныло занимался делом. Люси он расценивал как кусок мяса – просто что-то, куда можно запихнуть, так что она расслабленно лежала и могла думать о своем, чем и занялась. Плавно – из отрицания самой идеи путешествия – она перешла к мыслям о том, как может выглядеть ее жизнь на континенте, и что можно будет постоянно есть рыбу и пить вино (однажды она пробовала вино – на балу невест, когда выходила замуж и еще не переспала с тем мусорщиком, из-за которого ее и сослал в бордель бывший муженек). Люси представляла себя в макияже, с длинными крашеными ногтями, как у Мариэллы, в красивой одежде из настоящей шерсти или хлопка, и что у нее будет отдельный дом, как у Судьи, как минимум. Еще она страшно хотела собаку – ни детей, ни богатого мужа, ничего такого – а вот собаку ей очень хотелось. Она смутно, словно во сне, помнила собак с континентального прошлого, которое осталось в ее детских воспоминаниях, и на острове видела однажды этого зверя – вместе с хозяевами приплыл на корабле. Но того пса съели – на острове любые животные запрещены. Люси стало грустно, и от собаки она переключилась на приятное – ей хотелось увидеть море. Настоящее, лазурное, с золотыми пляжами, как в одной из книжек, что давал ей Ченс. Ей хотелось на Ибицу, она читала о столице вечеринок, или в Макао, или куда там еще – в Монте-Карло, в Калифорнию. Ей хотелось нежного белья на кровати – об этом она тоже читала, хотелось красивый наряд, да не один, и ей очень хотелось выпить коктейль, вкуса которого она не знала, но знала наперед, что понравится. Отчего-то она помнила про «Маргариту» и «Дайкири»… Люси возбудилась по-настоящему и даже начала сладко постанывать, отчего старый хрыч приободрился и стал двигаться ритмичнее и жестче. Но когда Люси оказалась на пороге оргазма, старпер кончил первым, и она не успела. Люси расстроилась, вытерлась, поглядела в окошко и решила, что согласится на предложение Ченса. Именно мечты влекли ее; не то, что Ченс был единственным, кто любил Люси на этом острове и ухаживал за ней; не то, что он давал книжки и иногда делился едой, вкусной и настоящей едой, не то, что он стеснялся «купить» Люси.
