Грателли привел Эмму и Ди в контейнер, находившийся прямо под трибуной. Здесь им предстояло дождаться вечера. На столе стояли бутылки вина – целых восемь штук, на настоящей фарфоровой тарелке лежали кусочки консервированного ананаса, стояли банки с супами и рыбными консервами, банка с горошком, графин с водой, хлебцы из водорослей, вяленые томаты – видимо, с «Линкольна». Девушек оставили одних. Ди пить вино не стала, а Эмма молча откупорила бутылку и садила прямо из горла, даже не перекусив. Эмма быстро опьянела и из нее полилось все, о чем она молчала в последние дни, что держала в себе – как погибла малышка Мими, как у Джеральда поехала крыша, как ее грабили соседки-мусорщицы, а Джеральду было плевать, как она работала, давилась водорослями, как нашла подработку для Джеральда и как он, наконец, покончил с собой, и ей не дали с ним увидеться – точно, как с Мими.
– Хочешь сбежать с острова? – спросила Ди.
Эмма не слышала о плане Орландо, а если и слышала тогда, на футболе, то совершенно не восприняла. Эмма загорелась побегом, но ровно потому, что считала свою жизнь конченой. Побег в ее понимании был верным способом из нее уйти.
Тут в контейнер вошли несколько женщин, как на подбор – рыхлые, неаккуратные, с короткими колючими волосами, в одежде, по которой легко было угадать клан ремесленников – они обычно одевались разнообразно – можно было встретить сочетание настоящей тканевой одежды, или кофты из валяных волос, и пластиковые элементы. Женщины оказались чем-то вроде бригады костюмеров – они принесли с собой белые платья, украшения, туфли – все это в количестве гораздо большем, чем требовалось. Невест ожидала примерка. Одно из платьев оказалось настоящим, свадебным, и оно подошло Ди. «Будет королевой бала», – назначила ее одна из костюмерш. Позже в контейнер привели трех девушек, по всему виду местных, из разных кланов, но одного возраста – шестнадцати лет от роду. Именно после шестнадцатилетия на острове выдавали замуж. Отказаться было невозможно, то есть теоретически, конечно, возможно, но лишь если девушка пожелает начать свою взрослую жизни сразу с борделя и там же ее окончить. Таких энтузиасток, естественно, не находилось. Звали девочек Роза, Ханна и Шанти. Девочки были в восторге, ожидали от своей свадьбы какого-то чуда, безумного счастья, новых возможностей – и Роза с Ханной, двоюродные сестры, щебетали о вечере, пока Эмма и Ди за ширмой примеряли и подгоняли платья. Шанти вела себя скромнее, села в уголок и молчала. Роза с Ханной попробовали вино – впервые в жизни, и Ханна выплюнула его, а Роза, утверждая, что надо просто перетерпеть, потом будет весело, выпила бокал почти залпом.
– Оооо, как ты так умудрилась? – спросила Ханна.
– Я еще могу! – хорохорилась Роза и долила в стакан остаток бутылки.
Шанти же рассматривала штопор:
– Как это открывается?
Загадка увлекла всех троих, и они прикладывали штопор так и эдак, попытались вогнать его в пробку одним движением, но никто так и не догадался, как же эта хитроумная штуковина действует.
– Брось! Все равно непонятно, – расстроилась Роза, которая уже допила свой второй стакан.
– Вот бы мне мужа, который все это умеет… и у которого будет возможность так меня кормить! – размечталась Ханна.
– Ты же из клана врачей, у вас и так все хорошо! – заметила Шанти.
– Ну и что? Я бы пошла за военного, но у них все крутые женаты, – заявила Ханна.
– Тебе же придется поменять клан, – урезонивала Шанти.
– И чего? А ты что, боишься менять клан? – спросила Ханна.
– Я… да, я бы осталась в своем, – ответила Шанти, которая принадлежала к аграриям.
– Я тоже бы не меняла. Пошла бы за ремесленника, и пусть отец с ним работает. Мне наш клан нравится, – вступила в диалог Роза.
Из-за ширмы, которая представляла собой тонкий пластик, свисающий с металлической направляющей, вышли Ди – и следом за ней Эмма. Девушки поздоровались. Ди не смогла удержаться и спросила, чему так радуются Ханна и Роза.
– Сразу видно, что ты тут недавно. У нас нет никаких праздников – и выйти замуж – единственная возможность потанцевать, надеть платье, как на тебе, выпить, – развернулась Роза, как бы упрекая Ди за то, что она новичок.
– А как же дни рождения? Рождество?
– У нас такого нет. Выходишь замуж – и работай, и всё.
Ди не нашлась, что сказать; зато у Ханны и Розы была тысяча вопросов, которыми они принялись ее забрасывать – но костюмерши отвлекли девушек и увели их на примерку.
Весь этот день, конечно же, был неожиданным и необычным – даже до бала. Так, после примерки, явился врач Дитмар и, подмигивая Ханне, объявил цель своего визита как «рассказ о сексе». На острове было не принято никакое образование – то есть даже школы не было, что уж говорить о сексуальном ликбезе? Все знания о сексе у подростков зависели исключительно от того, что им посчитают нужным рассказать в семье. В большинстве семей, как и на большой земле, тема секса не поднималась вовсе, поэтому девочки и мальчики жили в плену странных стереотипов. Здесь Ханна была редким исключением – ее отец посчитал нужным объяснить дочери, что ей предстоит. Но Шанти вообще не понимала устройства мужского организма, функциональности члена и влагалища, не знала ни капли о предохранении, поэтому, краснея и путаясь, она не сумела ответить на «проверочные вопросы», с которых начал лектор, чтобы понять подготовленность аудитории. Роза молчала, и видимо, знала больше, чем положено девственнице, – потому что, скорее всего, ею не была. Но об этом было положено молчать, это и не считалось непростительным, но и не приветствовалось.
Неловкий и странный разговор завершился тем, что доктор раздал всем пятерым по пачке обычных презервативов и по одному презервативу местного производства, сделанные из рыбьих «воздушных» пузырей или чего-то вроде того, – точная технология осталась неизвестной и автору этого текста. Но известно, что обычные презервативы считались, естественно, страшно дефицитным товаром, поэтому островные умельцы и научились делать свое подобие – причем многоразовое, подлежащее стирке, вымоченное в каком-то специальном составе. Проблема их заключалась в том, что их нельзя было мыть в соленой воде, нужно было использовать пресную. Это образовывало странный выбор, особенно для бедняков – или пить, или стирать себе презерватив. Некоторое огрубление, конечно, в этом есть, но все-таки часть воды приходилось расходовать таким образом.
Ди интересовало иное – она начала расспрашивать о том, что делать на острове, если все-таки забеременела. Ее волновала судьба будущего ребенка, однако она надеялась, хоть и слабо – на успешную экспедицию Орландо. Чтобы не быть прямой, Ди задавала вопросы обходным маневром:
– Скажите, а если презерватив не сработает… и я забеременею?
– Родите ребенка, что ж, – не видя иного разрешения такой ситуации, проговорил доктор.
– А здесь есть детский сад?
– Откуда, скажите, здесь ему взяться? Мало того, Диана, на острове нет никаких школ и большинство детей, родившихся здесь, совершенно безграмотны. Нет ни бумаги, ни учебников, ни ручек и карандашей – детей просто незачем ничему учить, ну, кроме устного счета, – войдя в положение Ди, ответил доктор.
