– Я постараюсь все найти…
– Давай. Я подожду здесь.
Данита вернулась на базу и сразу направилась к эллингу. Пун услышал шаги и снял автомат с предохранителя.
– Ты почему так рано?
– Лона избили… сломали ноги, ему нужны обезболивающие, бинты… дай лекарства.
– Что? Кто избил?
– Военные. За то, что он играл в футбол.
– Бред какой-то, – Пун правда не понимал, что произошло.
– Пойдем со мной – убедишься сам!
– Никуда я не пойду. Как ты себе это представляешь? Нам скоро уплывать.
– Тогда дай лекарства.
– У него сломаны ноги? А где он? – Пун раздражал Даниту бесконечными вопросами.
– Брат, он под антенной, там есть какой-то контейнер, где играют мальчишки.
– А что он там делает?
– Мальчишки его туда отнесли.
– Нда… слушай, если у него сломаны ноги и он на другом конце острова, мы не сможем его забрать.
– Дай лекарства! Нельзя так его бросать.
– У нас нет выбора, придется оставить его.
– Хорошо. Тогда я никуда не пойду.
– Еще чего! Само собой, ты отправишься с нами.
– Да? Хочешь, я сейчас закричу, сюда прибегут, и весь ваш план пойдет к чертям?
– Ты не сделаешь этого!
– Сделаю, – она повысила голос. – Почему ты не можешь…
Пун закрыл ей рот.
– Слушай, дура. Я сейчас свяжу тебя и заткну рот ради твоего же блага.
Разговор велся на филиппинском, потому Орландо не понимал ни слова, и, в конце концов, подошел.
– Пун, что случилось?
Данита промычала в руку Пуна.
– Ну?
– Лону переломали ноги, она требует лекарств, – коротко объяснил Пун.
– Ого. Конечно. А что нужно? У нас там скромный набор.
– Орландо, он не сможет с нами, он далеко, мы его сюда не дотащим.
– И то правда. Но лекарства дать можно. Надо сходить к Альваро.
Пун отпустил Даниту.
– Альваро уже с ним.
– Тогда тем более. Сейчас все дам, – Орландо двинулся к шлюпке.
Пун схватил Даниту за руку, до боли.
– Отнеси лекарства и возвращайся.
– Хорошо.
Конечно, Данита не собиралась возвращаться. Она бежала по улице с пакетом, в который Орландо щедро отложил всех лекарств, имевшихся в запасе, в том числе болеутоляющих. Данита бежала и думала только о том, каково сейчас Лону. Если бы она посмотрела на себя со стороны, то даже своим неопытным взглядом поняла бы, что любит Лона, сама не знает за что, но готова рискнуть всем, чтобы его спасти – так же, как он легко делился с ней последним печеньем в контейнере «Линкольна».
Альваро разбудил Лона, дал таблеток, наложил шины. Сквозь замутненное от боли сознание, Лон произнес лишь одно слово: «Данита» Данита, не отпускавшая его руку, крепко сжала ее. «Я здесь, милый, я здесь».
* * *
Темнота все не наступала. Поэтому Ченс не торопился – он смотрел на отца и в мыслях просил прощения за все произошедшее. Приходивший к ним в радиорубку доктор убедил, что с Франклином все будет в порядке, но Ченс знал, что это не так. Он представлял, как будет волноваться отец, когда не найдет его рядом, когда поймет, что Ченс отправился в плавание. Но тут же парень представлял, как вернется за отцом, уже на большом корабле, который сможет вытащить отсюда всех островитян, и отец будет счастлив вновь увидеть сына, и, конечно, все простит. Ченс верил, что он справится – ведь справился же он тогда, когда умерла мать. Франклин ни дня не показывал сыну собственной боли и скорби, но мальчика утешал, баловал, как это вообще возможно на острове – даже достал где-то «Пазлы», целую тысячу маленьких кусочков, которые вместе складывались в картину – в чистое море, скалы, уютный разноцветный город. Франклин тогда объяснил, что это страна такая – Италия, и позже Ченс прочитал об Италии все, до чего смог дотянуться. Ченс складывал картину, снова разрушал, снова складывал, снова разрушал, и проделал это раз сто за год. Эта монотонность в складывании красоты стала его прибежищем от тоски после смерти матери.
Ченс поцеловал отца – так он не делал давно, лет с двенадцати. Ему предстояло забрать Люси. Парень достал нож, который до того закинул под кровать, вытер его – и ничего не почувствовал, только подумал – как же это странно, взять и убить человека, и потом ничего по этому поводу не испытывать. У отца Ченс взял чипсов – только для того, чтобы беспрепятственно пройти за Люси в бордель.
Люси была в нетерпении. Ченсу даже не пришлось платить – она выскочила на улицу, как только он подошел, а до этого весь день сидела у окна и ждала его. Брать с собой ей было попросту нечего, но она отчего-то захватила с собой все 140 чипсов, которые давно копила. Люси выскочила и подбежала к Ченсу.
– Веди себя, как обычно, – сдерживая восторг, сказал Ченс.
Они отправились на берег бродяг – именно туда должен был зайти за ними «корабль», именно так Ченс описывал шлюпку в разговоре с Люси. Вслед им звучала какая-то романтичная мелодия, что означало одно: на балу началась дискотека. Уже на берегу, где никто не мог их увидеть, Люси бросилась на Ченса и подарила ему страстный поцелуй – первый в его жизни. Люси прижалась к нему всем телом, и даже через пластиковую «кофту» Ченс почувствовал ее крепкую грудь и мгновенно возбудился, что заставило его неловко отстраниться – он не понимал, как Люси отнесется к этому неудобному предмету, упершемуся прямо в нее.
– У нас же есть время? – заигрывала Люси.
– В смысле?
– В смысле… Ха-ха-ха. Давай отойдем за разваленный контейнер.
В этот день Ченс стал убийцей, беглецом и мужчиной. Если бы его кровь могла спечься от напряжения, она бы обязательно спеклась и застыла бы в жилах. Мало кому достаются такие деньки. Но сердце Ченса, которое колотилось, как поршни двигателя на пределе, успокоилось, когда Люси отвалилась на спину, легла рядом с ним. В это время на безоблачном небе проступили первые звезды. Темнело – и времени до прибытия шлюпки оставалось мало.
– Какой же ты мальчик, – протянула Люси.
– Я. Сегодня. Человека. Убил. – почему-то ответил Ченс.
* * *
– Пун, нам пора отходить, – сказал Орландо.
– Даниты нет. Она осталась с этим дураком.
– Хм. Ты сходишь за ней?
– Нет, ты. Я же на посту.
– А где она?
– Там, где антенна.
Разумеется, вернувшийся через двадцать пять минут Орландо не смог обрадовать Пуна.
– Все, пойдем.
– Ты должен был ее привести.
