– Тогда я бы посоветовал капитану это сделать, если он не хочет немедленно убраться отсюда.
Я перевел машину из падения в неустойчивое планирование, на грани срыва в пике.
– Кто-нибудь хочет тут поселиться? Я не хочу, поскольку это место вызывает у меня одновременно агорафобию и клаустрофобию. Оно чертовски большое – десять тысяч километров в диаметре, я думаю. И в то же время полностью закрытое. Никакого неба. Никакого горизонта. Здесь не увидишь ночного неба, усеянного звездами. Совершенно не представляю, что там за светящаяся штука в центре, но это не звезда, пусть даже она напоминает Солнце. Слишком маленькая… даже чересчур маленькая. Но если и когда мы отбудем, то мы сюда больше не вернемся, поскольку бог, берегущий дураков и первопроходцев, позволил нам прибыть в пустое пространство… а не в точку в десяти тысячах километров под землей.
– Это может быть не удача, капитан, а логическая необходимость.
– Ха? Я не въехал, Джейк.
– Ты думаешь об этом месте как о сферической оболочке. Но нет оснований предполагать, что у нее есть внешняя сторона. У нее может в принципе не быть внешней стороны.
– Что? Бесконечные миллионы световых лет сплошного камня?
– Нет, нет! Ничего снаружи. И под «ничего» я не имею в виду пространство, я имею в виду полное отсутствие существования чего-либо. Здесь иные физические законы и иная топология. Возможно, мы видим всю эту вселенную целиком. Крохотная вселенная со своим специфическим типом замкнутого пространства.
– Я не могу представить этого, Джейк.
– Дити, дорогая, скажи капитану другими словами.
– Я попробую, папа. Зебадия, я не геометр… но папа прав. Все зависит от постулатов, которые ты выберешь… и геометрия этого места может потребовать иного набора постулатов, не того, что работают у нас дома. Я уверена, что ты играл с лентами Мебиуса…
– Конечно. Односторонняя поверхность. Но тут сфера.
– Папа говорит, что может быть полый шар, у которого есть только одна сторона, внутренняя. Ты пытался когда-нибудь вообразить бутылку Клейна?
– Заработал косоглазие и головную боль.
– Это может быть нечто подобное бутылке Клейна. Начинаешь рыть туннель отвесно вниз где-нибудь там внизу и появляешься сверху на противоположной точке сферы, но все еще внутри. И эта прямая линия может быть – должна быть, я думаю – короче, чем расстояние наискосок. Может быть намного короче.
– Соотношение при простейших постулатах будет ноль целых, тридцать одна тысяча восемьсот девять за запятой, – подтвердил Джейк. – Обратная величина к пи, если пи здесь такое же, как у нас дома, о чем я не могу судить. Но геометрия этого места может быть и не такой простой. Но если предположить, что мы видим всю вселенную – а я думаю, что так и есть, – наши шансы попасть в пустое пространство намного выше, чем шансы столкнуться с некоей массой. И отвечу на ваш первый вопрос, капитан – нет, я не хотел бы здесь поселиться. Да, тут красиво, но я соглашусь, только если Хильда этого захочет… Впрочем, мы в любом случае можем проверить, нет ли тут акушеров.
– Тут нет никаких акушеров, – заявил я твердо.
– Почему так, капитан?
– Если здесь живут люди, то у них нет развитой культуры. Я прошел по изогнутой глиссаде над большой рекой под нами, специально следуя течению… Вы видели место, где она сливается с другой рекой? И посмотрите вперед, туда, где она впадает в море. Никаких следов городов или поселений ни там, ни там. Никаких складов, никакого движения по реке. Никакого воздушного движения, никаких признаков дорог. Для меня это означает отсутствие больниц и медицинских школ. Нам не нужно проверять где-то еще, по человеческим меркам это отличные места для строительства. Следовательно, здесь нет развитой культуры, а население небольшое, если вообще есть. Если кто-то хочет опровергнуть меня, то сделайте это в течение следующих пяти минут. Я не смогу продержать ее в воздухе дольше, не запуская двигатель, а энергия у нас на вес золота.
– Я поспорю с тобой, капитан Зебби. Они могут быть настолько развиты, что у них города похожи на национальные парки. Но я бы не стала спорить на деньги. Давайте продолжим шопинг.
– Дити?
– Тетя Хиллбилли права. Но тут так красиво!
– Итак, единодушно – улетаем. Хильда, потрать один кадр – пусть останется сувенир. Потом – вращение.
Я наклонил нос, чтобы картинка получилась лучше… Раздался щелчок.
– Готов, Зебби.
– Приготовиться к вращению! Выполнять!
Марс Вселенной-Ноль лежал по правому борту.
– Как бы там ни было красиво, я рад, что мы оттуда убрались, – сказал я со вздохом. – Меня расстраивает, когда реки текут вверх по склонам. Язва, картинка готова?
– Оставайтесь на линии, – протянула она. – Хм-м… упс… картинка выходит!
– Хорошо!
– Зебби, я думала, тебе не понравился вывернутый наизнанку мир?
– Нет, не понравился. Но я хотел проверить пленку. Если это изображение четкое, не затуманенное, то вы, две залетевшие девчонки, скорее всего, не пострадали от радиации. Засветок нет?
– Ни чуточки, капитан Золотце… и цвет ярче с каждой секундой. Вот… смотри.
– Мне не нужно смотреть. Я там был. Мой единственный интерес – радиация. Кажется, меня одолели плохие предчувствия по поводу нашего списка вращений, Джейк. Для отбора проб требовалось пятнадцать. Мы проверили пять, и только одна – номер четыре – смутно напоминала дом. В одной из пяти имелась серьезная радиационная опасность для наших жен и нерожденных детей. И пусть нам повезло в этом случае… но повезет ли со следующими десятью? Результатов до сих пор ноль, зато опасностей многовато – вращение переносит нас в очень странные вселенные. Но мы уже знаем, что аналоги Земли по осям «тау» и «тэ» вполне похожи на нее…
– С монстрами, – заметила Хильда. – Панки.
– Вероятно, на оси «тау». Или почти наверняка. Но мы не исследовали ось «тэ». Джейк, разве мы вправе подвергать наших жен опасностям, которые даже не можем вообразить?
– Папа и Зебадия, могу я сначала кое-что сказать?
– XXXII –
Хильда
Если у Зебби и моего мужа и есть общий недостаток, то это склонность чрезмерно оберегать нас с Дити. Хотя лично я вовсе не считаю это недостатком. Я всегда была самой мелкой в любой компании и всегда с охотой принимала защиту от любого, кто больше меня. А вот Дити иногда бунтует.
Когда капитан Зебби спросил Джейкоба, имеют ли они право подвергать нас неведомым опасностям еще в десяти вселенных, Дити встала на дыбы, и Зебби попытался ее утихомирить.
Не стоило ему этого делать!
Но он всего лишь ее муж и едва с ней познакомился, в то время как я ее знаю с пеленок. Однажды, когда я ухаживала за Джейн, а Дити было около четырех, я начала завязывать ей шнурки на ботиночках. Она оттолкнула меня с негодующим воплем: «Дити сама!», и справилась сама: незатянутый бантик на одном ботинке, который развязался почти сразу, на другом – гордиев узел, о котором не слышали бойскауты, но которому требовалось александрово решение; когда девочка отправилась спать, я разрезала его ножницами.
