– Мы можем устроить его прямо здесь, поскольку я сошел с ума несколько вселенных назад, а сейчас самое время обедать. Язва, ты получаешь Орден Нострадамуса с бриллиантами. Он будет вручен как можно скорее. Могу я задать тебе два вопроса?
– Всегда пожалуйста.
– Говард Филлипс Лавкрафт есть в этом списке?
– Он получил только один голос, Зебби. Твой.
– Слава Ктулху! Язва, его истории завораживают меня так же, как змея – птичек. Однако я бы лучше угодил в мир «Короля в желтом»
[131], чем в любой из миров «Некрономикона». Уф! Какие-нибудь ужасы набрали четыре голоса?
– Нет, дорогой. Остальные предпочитают хеппи-энд.
– И я тоже, и я! Особенно когда это касается моей шкуры. А имя Хайнлайна там есть?
– Четыре голоса, но за разные вещи. Два за «Историю будущего». Два за «Чужака в стране чужой». Так что Хайнлайн не прошел.
– Ну, я-то не голосовал за «Чужака» и не буду смущать вопросами, кто это сделал. Господи, некоторые писатели на что только не пойдут ради денег.
– Сэмюэль Джонсон говорил, что ради чего-то иного пишут только дураки.
– Джонсон был жирным, чванливым, прожорливым грязным старым дураком, которого ждало заслуженное забвение, если бы за ним всюду не следовал тот слюнявый подхалим
[132]. Или лучше сказать «полудурок»? А Пол Андерсон есть в списке? Или Нивен?
– Зебби, это куда больше двух вопросов.
– А я еще не добрался до второго вопроса… а он такой: что у нас на ланч? Или на безумное чаепитие?
– Сюрприз! Глинда оставила в нашей гардеробной битком набитую корзинку для пикника.
– Я ее не видел.
– Ты не смотрел в шкафу. А я проверила его первым делом, когда мы покинули Страну Оз. – Хильда усмехнулась: – Можно ли сэндвичи из Страны Оз есть в Стране Чудес? Или они «растают, как дым, как пушинка в огне и навеки бесследно исчезнут»
[133]?
– Так иди же за ними, пока я не спустил тебя с лестницы!
Несколько сотен калорий спустя Дити заметила молодого человека, топтавшегося неподалеку. Он, по всей видимости, хотел с ней заговорить, но был слишком застенчив для этого. Вскочив на ноги, она быстро подошла к нему:
– Преподобный мистер Доджсон
[134], не так ли? Я – миссис Зебадия Картер.
Он поспешно сорвал с головы свое соломенное канотье – единственную уступку погоде.
– Мистер Доджсон, да, э-э-э, миссис Картер. Мы уже встречались?
– Очень давно, когда я еще не была замужем. Но это не имеет значения. Вы ищете Алису, не так ли?
– О боже! Да, конечно, ищу. Но как…
– Я ее видела. Она спустилась в кроличью нору.
Доджсон вздохнул с облегчением.
– Тогда она в полной безопасности и скоро выйдет обратно. Я обещал вернуть ее и ее сестер в Крайст-Черч до темноты.
– Вы вернули. Я хотела сказать – вернете. То же самое, в зависимости от выбранных координат. Пойдемте, я познакомлю вас со своей семьей. Вы уже завтракали?
– О, послушайте, я не хотел бы мешать…
– Вы не мешаете. У нас еще много осталось, – и Дити решительно взяла его за руку, а поскольку она была сильнее, чем он, то особого выбора у него не осталось – разве что драться с девушкой. Неловко запинаясь и краснея, он подошел с Дити… и поспешно высвободился, как только она ослабила хватку. Мы с Джейком поднялись на ноги, Хильда осталась сидеть в позе лотоса.
– Тетя Хильда, это мистер Доджсон, преподаватель математики в Крайст-Черч-колледже Оксфорда. Моя мачеха, миссис Берроуз.
– Доброго дня, миссис Берроуз. О боже, я мешаю…
– Совсем нет, мистер Доджсон. Будьте добры, присядьте.
– А это мой отец, доктор Берроуз, профессор математики. И, мистер Доджсон, это мой дорогой муж капитан Картер. Тетя Хильда, не найдешь ли тарелку для мистера Доджсона? Он искал Алису и, должно быть, проголодался.
После официальных представлений молодой преподаватель заметно расслабился, но держался более официально, чем Дити могла допустить. Он сел на траву, аккуратно положил рядом шляпу и сказал:
– На самом деле, миссис Берроуз, я только что пил чай с тремя девочками-сестрами. Одна из них убежала, и вот так я оказался рядом…
Дити проигнорировала его протесты и положила ему на тарелку сэндвичей и пирожных. Хильда налила чая из термоса, и таким образом они пригвоздили его к месту тарелкой и чашкой.
– Не спорь с ними, сынок, – посоветовал Джейк. – Если только ты и в самом деле не хочешь удрать прямо сейчас. С сестрами Алисы все в порядке?
– О да, профессор, они спят в тени у стога сена здесь неподалеку. Но…
– Тогда расслабься и чувствуй себя как дома. В любом случае тебе нужно дождаться возвращения Алисы. Какой областью математики ты занимаешься?
– Обычно алгебраической логикой, сэр, и некоторым образом ее приложением к геометрии.
Преподобный мистер Доджсон сидел лицом к «Гэй Обманщице», в тени ее левого крыла, но ничем не показывал, что замечает этот анахронизм.
– Твои исследования привели тебя к многомерной неевклидовой геометрии?
Доджсон моргнул:
– Боюсь, что в геометрии я весьма консервативен.
– Отец, – сказала Дити, – мистер Доджсон работает не в твоей сфере, а, скорее, в моей.
Доджсон слегка поднял бровь, но ничего не сказал.
– Подозреваю, моя дочь не представилась полностью, – сказал Джейк. – Она миссис Картер, но ее девичье имя доктор Д. Т. Берроуз. Ее специальность – математическая логика.
– И поэтому я так рада, что вы здесь, мистер Доджсон. Ваша книга «Символическая логика» – веха в нашей науке.
– Но, моя дорогая леди, я не писал книги под названием «Символическая логика».
– Я опять все перепутала, прошу прощения. Это снова вопрос выбора системы координат. Вы опубликуете такую книгу за пять лет до конца правления королевы Виктории. Понимаете?
