Последний факт выглядел слишком хорошим, чтобы быть правдой… но согласовывался с уже установленным фактом, что аналог Земли, в котором была Главная База, повторял нашу историю до 1965 года и что аналог из мира Тау-Десять-Плюс повторял наше прошлое настолько, что английский считался главным активом туристических курьеров вроде наших друзей Таум Такуса и Ках Кахкана. Я вспомнил очень старую теорию о том, что вселенные имеют один общий корень и разветвляются от него в критические моменты истории.
Моя жена сказала, что моя гипотеза не охватывает все данные, в то время как гипотеза вымышленных вселенных их полностью объясняет. Я все еще не был готов проглотить «мультиличностный солипсизм», потому что от мысли о том, что я – выдуманный кем-то персонаж, у меня перехватывало дыхание. Но я был вынужден честно признать, что Бритва Оккама служит ее теории лучше, чем моей.
Как бы то ни было, эти люди говорили на диалекте английского, и послушав их радио больше суток, мы рискнули приземлиться.
Вопрос о том, как должен проходить первый контакт, давно был темой наших споров. Наш капитан положил конец дискуссии, объявив:
– Смотрите, есть всего два основных способа. Первый – действовать исподтишка, как панки. Второй – приземлиться на лужайке перед Белым домом и сказать: «Отведите меня к вашему вождю!». Я устал от разговоров. Разбудите меня, когда достигните консенсуса.
Сказав так, он пролез через дверцу в переборке – мы были на высокой орбите, – закрыл ее и, должно быть, задремал.
Часом позже я постучал в переборку, и Зеб присоединился к нам.
– Капитан, – сказал я, – мы достигли консенсуса.
– Отлично.
– Мы все боимся открытого подхода. Власти могут конфисковать нашу машину, и мы окажемся в плену.
– Обезьянки в клетке, а фургончик угнали, – добавил Зеб. – Мы дважды едва этого избежали.
– Именно. Выражение «исподтишка, как панки» нам всем было неприятно слышать…
– Я использовал его намеренно. Хотел, чтобы вы все посмотрели правде в глаза.
– …но скрытность сама по себе не аморальна, – упорно продолжал я. – У нас нет намерений причинить вред, мы всего лишь собираем информацию. Я заменим, следовательно, вести разведку на земле буду я.
– Подожди-ка! Это и есть консенсус? Единодушный?
– Нет, Зебадия, – поправила моя дочь, – это папина идея. Он говорит, что нам с тетей Хильдой запрещено рисковать. Беременность, знаете ли.
– Определенно знаю. Язва, как ты голосовала?
Моя жена пожала плечами:
– Меня вычеркнули, как и Дити.
На мгновение я ощутил себя униженным, но ответ Хильды был честным.
– Второй пилот.
– Да, капитан?
– Я просил вас прийти к консенсусу. Вы это сделали, исходя из характера контакта. Соглашаюсь, поэтому такова наша политика. Но я не спрашивал о добровольцах. Я уже выбрал кандидатуру, которую считаю наиболее квалифицированной.
– Очень хорошо, сэр. Надеюсь, вы выбрали меня.
– Нет, Джейк. Никто не сомневается в твоей храбрости, и ты это знаешь. Но нас ждет шпионаж, а не схватка. Джейк, ты гений в математике, но актером тебе никогда не стать. Я сам займусь этим делом, сразу после завтрака.
– Зебадия, куда ты, туда и я! – перебила моя дочь. – Это решено!
– Дити, я надеюсь, ты не будешь на этом настаивать… – мягко сказал капитан. – Потому что если ты будешь настаивать, никакой попытки контакта не будет. Мы тут же отправляемся на остров для пикников на Тэ-Пять-Плюс. И едва мы приземлимся, я тут же подам в отставку с места шкипера, и мы выберем нового. Язва, ты мой кандидат.
– Черта лысого!
– И тем не менее я намерен голосовать за тебя. Дити слишком сентиментальна, Джейк слишком безрассуден. Но когда доходит до серьезного дела, ты можешь думать быстрее и рациональнее любого из нас. О, я останусь пилотом, если ты прикажешь… но ты можешь командовать со своего места за перцептроном не хуже, чем я со своего. Дити, настаиваешь на своем ультиматуме?
– Да, сэр!
– Даже несмотря на то, что твое упрямство может привести к ущербу или даже гибели твоего отца и Язвы? Даже к моей смерти? Я люблю тебя, дорогая, но в шпионской миссии ты будешь только обузой – актер из тебя еще хуже, чем из Джейка. Что случилось со старым добрым «Один за всех, и все за одного?».
– Э-э-э…
– Капитан Зебби!
– Да, Язва?
– Мне не нравится влезать в семейные ссоры…
– Мы все – одна семья. Я надеюсь.
– …но ты говоришь «наиболее квалифицированный» и «шпионаж, а не схватка».
– Одну минутку, Язва. Дити – мы направляемся на остров Пикников?
Лицо моей дочери приобрело то отсутствующее выражение, с которым она всегда переживала свои глубочайшие эмоции, с самых ранних лет. Вскоре ее веки задрожали, и две слезинки скатились по щекам.
– Зебадия… ты мой капитан. Я буду повиноваться тебе без споров.
– Спасибо, Дити. Продолжай, Язва.
– Зебби, ты только что доказал, что можешь быть суровым с Дити, а теперь давай посмотрим, можешь ли ты быть суровым с самим собой. Ты сказал «наиболее квалифицированный», ты сказал «шпионаж, а не схватка». А теперь посмотри мне прямо в глаза и скажи, что ты знаешь об акушерстве больше меня, и что можешь быть менее заметным в толпе, чем я, и что ты умеешь выпутываться из разборок с помощью слов лучше меня.
Я не мог не вмешаться:
– Хильда, я категорически запрещаю тебе…
– Второй пилот!
– Сэр?
– Замолчи! Или установи верньеры и отправь нас на Тэ-Пять-Плюс, а потом сам займи место шкипера и спорь со своей женой. Я сыт по горло членами экипажа, которые ни в грош не ставят приказы капитана. Я не имею в виду тебя, Язва, ты говоришь по делу. Расскажи мне теперь, как ты хочешь выполнить эту работу и почему ты думаешь, что справишься лучше меня. Я планировал быть немецким туристом с ужасным акцентом, который едва понимает английский, но читает хорошо.
– Неплохо, Зебби, совсем неплохо. Но я могу лучше. Во-первых, у тебя нет одежды, в которой ты тут не вызовешь подозрений… а мы с Дити вряд ли сможем что-то сшить для тебя, шить одежду и шить для мужчин – совершенно разные вещи. Но мы с Дити можем соорудить для меня платье по местной моде за пару часов, я сделала несколько фото с экрана перцептрона именно для этой цели. Идея с «ужасным акцентом» хороша, я ее позаимствую. Только не с немецким, а с французским, с ним я лучше справлюсь. Кроме того, я буду носить слуховой аппарат – наушник рации в ухе, и микрофон под мышкой, – но буду делать вид, что это слуховой аппарат, поскольку с человеком при таком аппарате люди разговаривают громче и не удивляются, когда их плохо понимают.
