(Вот черт.)
– Может быть, ваша машина и лучше…
Я люблю свою тачку и терпеть не могу водить чужие машины. Возможно, Дити управляется с рулем так же изящно, как с партнером по танцам… но я не мог быть в этом уверен – а я трус. Ее отца я вовсе не принимал в расчет, я бы никогда не доверил свою шкуру водителю с таким темпераментом. Может быть, Дити уговорит его двинуться отдельно, следом за нами? Я был твердо уверен, что моя невеста поедет только со мной!
– Где она? – уточнил я.
– Вон там, в дальнем углу. Сейчас я открою ее и включу фары, – она залезла к отцу во внутренний карман пиджака и вытащила «волшебную палочку».
– Ребенка забыли! – раздался крик нашей хозяйки.
Хильда сбегала по ступенькам от своего дома, на одной руке болталась сумочка, а на другой, словно флаг, развевались примерно восемь тысяч нью-долларов в виде норковой накидки цвета заката.
Дискуссия вспыхнула с новой силой.
Похоже, Язва решила отправиться с нами, чтобы лично проследить за поведением Джейка. Она задержалась только для того, чтобы выдать указания Максу – исполняет обязанности вышибалы-дворецкого-шофера, – как обходиться с пьяными: кого вышвыривать вон, а кого укрывать одеялом при необходимости.
Выслушав доводы Дити, она кивнула:
– Решено. Я могу вести вашу машину, и мы поедем с Джейком. А ты поедешь с Зебби, дорогая, – повернувшись ко мне, она добавила: – Не разгоняйся особенно, Зебби, чтобы я не отстала. И без фокусов, дружок. Не пытайся избавиться от нас, а не то тебе сядет на хвост вся местная полиция.
Я посмотрел на нее невинными глазами младенца.
– Ну же, Язвочка, дорогая, ты же не думаешь, что я способен на такое?
– Да ты бы и мэрию спер, если бы придумал, как ее увезти. Кто вывалил тот бочонок фруктового желе в мой бассейн?
– Я был в это время в Африке, ты же знаешь.
– Рассказывай! Дити, дорогая, держи его на коротком поводке и не корми мясом. И не упускай его – он парень с деньгами. Ну, где твоя дистанционка? И где ваша машина?
– Вот, – Дити подняла «волшебную палочку» и нажала кнопку.
Я сгреб всех троих в охапку и повалил на землю. Мы ударились об асфальт ровно в тот момент, когда взрыв разметал все вокруг. Все, кроме нас. Корпуса машин приняли удар на себя.
– III –
Зебадия
Не спрашивайте меня как. Спросите у гимнаста на трапеции, как он делает тройное сальто. Спросите у игрока в кости, откуда он знает, что сейчас ему повезет. Но не спрашивайте меня, как я узнаю о том дерьме, что через секунду прилетит в вентилятор.
Мое шестое чувство никогда не сообщает мне ненужных подробностей. Я не знаю заранее, что в конверте, пока не открою его (за исключением того случая, когда в нем была бомба). У меня нет предчувствий по поводу безвредных событий. Но внезапное озарение за доли секунды до того, как все полетит к чертям, сохранило меня живым и сравнительно неповрежденным, в эпоху, когда стать жертвой убийства проще, чем умереть от рака, а любимая форма суицида – залечь с винтовкой на какой-нибудь башне и палить оттуда в прохожих, пока спецназ не прикончит тебя самого.
Нет, я не вижу за поворотом машину, которая вот-вот вылетит на встречку, я просто на автомате съезжаю в кювет. Когда случилось землетрясение в Сан-Андреасе, я выпрыгнул из окна и в момент толчка был под открытым небом – недоумевая, зачем я это сделал.
А помимо подобных случаев мое шестое чувство очень капризно; похоже, я дешево купил его на распродаже излишков военного имущества.
Мы распростерлись на земле, и я прикрыл всех троих сверху – и тут же вскочил на ноги, чтобы никого не раздавить. Сначала подал руку каждой из женщин, а потом помог папочке встать на ноги. Никто, по всей видимости, не пострадал. Дити с невозмутимым лицом смотрела на пламя, вздымавшееся там, где только что стояла их машина. Ее отец что-то искал на земле, пока Дити его не остановила:
– Вот они, папа, – после чего водрузила очки на место.
– Спасибо, дорогая, – и он направился к месту взрыва.
Я сцапал его за плечо.
– Нет! В мою машину – быстро!
– Э? Мой кейс… Он мог уцелеть!
– Заткнись и двигайся! Все за мной!
– Папа, не спорь! – Дити вцепилась в руку Хильды, и мы запихали старшее поколение на задние места.
Я втиснул Дити на переднее и рявкнул:
– Ремни!
Захлопнул дверь и обежал машину так быстро, что наверняка преодолел звуковой барьер.
– Ремни пристегнуты? – осведомился я, управившись с собственным.
– Джейк пристегнулся, и я тоже, Зебби, дорогой, – весело сообщила Хильда.
– Ремень пристегнут, дверца заперта, – доложила Дити.
Мотор был прогрет, я оставил его включенным на малых оборотах – какой смысл в скоростной машине, если она не может рвануть с места? Я переключился на полные обороты, глянул на приборную панель и, не включая фар, отжал тормоз.
В пределах городской черты фибиям
[14] предписано передвигаться «без отрыва от земли» – поэтому моя машинка и метра по земле не прокатилась, как я поднял ее нос к небу, и она взмыла вертикально вверх прямо с парковки.
Полтысячи метров вертикально, пока счетчик перегрузки отсчитывал – два, три, четыре «же». Я позволил ему добраться до пяти и придержал коней, поскольку не был уверен, что сердце папочки выдержит такую перегрузку. Когда альтиметр показал четыре километра, я отрубил вообще все – двигатель, транспондер, приборы, потом ударил по кнопке сброса ложных целей – и отправил машину лететь по баллистической траектории.
Я не знал, отслеживает нас кто-то или нет, – и не хотел этого узнавать.
Когда альтиметр показал, что мы добрались до верхней точки, я позволил крыльям немного раскрыться. Почувствовав, что они зацепились за воздух, я сделал быструю бочку, выпустил крылья в дозвуковую конфигурацию, и мы перешли в планирующий полет.
– Все живы? – спросил я.
Хильда захихикала.
– Вау, дорогой! Сделай это снова! И в этот раз кто-нибудь поцелуйте меня.
– Замолчи, бесстыжая старая развратница! Папа, вы как?
– Я в порядке, сынок.
– Дити?
– У меня все хорошо.
– Там, на парковке, ты не ушиблась?
– Нет, сэр. Я развернулась в падении, приняла удар на правую ягодицу и поймала папины очки. Но в следующий раз постарайся, чтобы подо мной была кровать. Или хотя бы спортивный мат потолще.
– Я запомню, – я включил радио, но не транспондер, и прошелся по всем полицейским частотам. Если кто-то и заметил наши выкрутасы, то не обсуждал их в прямом эфире. Мы снизились до двух километров, я резко повернул направо и включил двигатель. – Дити, где вы живете?
