Мой мир покачнулся, и я испугалась.
– Я уже не сплю, – сказал папа, и я увидела его лицо через открытую дверь.
– Папа, а Зебадия? – спросила я.
– Только что проснулся.
Я поговорила с Гэй, затем снова обратилась к папе:
– Скажешь Зебадии, что радар выключен? Он может встать, и его уши не поджарятся.
– Конечно, – папа наклонился и крикнул: – Зеб, тут безопасно!
– Встаю, – отозвался мой муж. – Скажи Дити, чтобы ставила стейки на плиту.
Мой дорогой появился с мечом, сковородкой и простынями в руках.
– Стейки готовы? – спросил он и поцеловал меня.
– Не совсем, сэр, – ответила я. – Для начала подстрелите тоата. Или вас устроят бутерброды с арахисовым маслом?
– Не говори непристойностей. Ты сказала «тоата»?
– Да. Это же Барсум.
– Тоаты тут на каждом углу не стоят.
– Если это шутка, то вы можете съесть ее на ужин. С арахисовым маслом.
Зебадия содрогнулся:
– Лучше умереть, чем тащить это в рот.
– Не стоит заходить так далеко, Зеб, – предостерег его папа. – Мертвым ты не сможешь нами командовать.
Тетя Хильда мягко заметила:
– Если вы трое перестанете нести чушь, я посмотрю, что можно наскрести на ужин.
– Я помогу, – сказала я. – Но можно сначала провести тест? У меня руки так и чешутся.
– Конечно, Дити. Если хорошо поскрести руки, можно наскрести на ужин.
Папа с упреком посмотрел на тетю Хильду:
– Сказала нам прекратить, а сама…
– Что за тест? – спросил мой муж.
Я рассказала ему о программе «Бежим».
– Мне кажется, я составила программу корректно. Но лучше прогнать тест. Отвести машину на сотню метров. Если программа сработает – все отлично. Если провалит тест – ничего страшного не случится, но вам с папой придется подучить меня насчет искривителя пространства-времени, прежде чем я снова сяду программировать.
– Я не хочу гонять машину, Дити. Я не хочу тратить ни одного лишнего эрга, пока не узнаю, где и когда я смогу заправить Гэй. Но все же… Джейк, какое у нас минимальное перемещение?
– Десять километров. Пространственные кванты нельзя использовать для перемещений – они слишком маленькие. Но шкала растет быстро – она логарифмическая. Десятки километров – это мелкий масштаб. Средний измеряется в световых годах – снова логарифм.
– Что же считается крупным масштабом, Джейк?
– Гравитационные волны относительно времени. Такую шкалу мы использовать не будем.
– Почему нет, Джейкоб? – спросила тетя Хильда.
Папа выглядел смущенным.
– Я боюсь, дорогая. Есть три основных теории насчет распространения гравитации. Когда я придумывал эту систему управления, одна из них, казалось, была подтверждена. Однако потом другая группа физиков сообщила, что не может воспроизвести результаты. Поэтому большой масштаб я заблокировал. – Тут он кисло улыбнулся: – Я знаю, что пушка заряжена, но не знаю, на что она способна, поэтому я забил ей дуло.
– Разумно, – согласился мой муж. – Русская рулетка нам точно не нужна. Джейк, а ты можешь прикинуть, какие варианты ты заблокировал?
– Мне не нужно прикидывать, я знаю это точно, Зеб. Блокировка уменьшила количество доступных нам вселенных по этой оси с шести в шестой степени в шестой степени до всего лишь шести в шестой степени. Осталось сорок шесть тысяч шестьсот пятьдесят шесть.
– Эх, вот не повезло!
– Я не собирался шутить, Зеб.
– Джейк, я смеюсь над собой. Я-то предвкушал потратить целую жизнь на исследование вселенных и вдруг узнаю, что мне придется играть всего с сорока шестью тысячами. Предположим, что мне осталось полвека на исследования. Примем, что я не буду тратить время на еду, сон, игру с котом… сколько времени я смогу провести в каждой вселенной?
– Около девяти часов двадцати минут на вселенную, – сказала я. – Девять часов, двадцать три минуты тридцать восемь целых и семьсот двадцать две тысячных секунды, если быть точным.
– Дити, давай будем точными! – произнес Зебадия торжественно. – Если мы задержимся на лишнюю минуту в каждой вселенной, то пропустим примерно сотню вселенных.
– Давай лучше вместо этого спешить! – поддержала я игру. – Если постараться, то можно проходить по три вселенных в день на протяжении пятидесяти лет – один на вахте, другой помогает, двое отдыхают – и таким образом мы втиснем в наш график еду и сон да еще выкроим по парочке часов на земле, раз в год. Если будем поспешать.
– Мы не можем терять ни секунды! – воскликнул мой муж. – Всему экипажу – по местам! Приготовиться к взлету! Шевелись!
Я удивилась такому повороту, но поспешила к своему месту. У папы отвалилась челюсть, но он тоже занял свое. Тетя Хильда заколебалась на мгновение, но тут же юркнула в свое кресло, пристегнула ремень и только после этого горестно возопила:
– Капитан! Мы на самом деле покидаем Барсум?
– Тише, пожалуйста. «Гэй Обманщица», закрыть двери! Доложить о пристегивании! Второй пилот, проверить герметичность дверцы по правому борту!
– Ремень пристегнут, – доложила я без выражения.
– Мой пристегнут. О боже!
– Второй пилот. В малом масштабе, ось «H» вверх, минимальное перемещение.
– Установлено, капитан.
– Выполнять.
Небо вокруг нас было черным, поверхность планеты осталась далеко внизу.
– Ровно десять километров, – одобрил мой муж. – Астронавигатор, принять управление. Протестируйте свою новую программу. Научный сотрудник – наблюдать.
– Есть, сэр! «Гэй Обманщица», Бежим!
Мы стояли на земле.
– Научный сотрудник – доклад, – приказал Зебадия.
– О чем докладывать? – мрачно осведомилась тетя Хильда.
– Мы протестировали новую программу. Как прошел тест?
– Хм, мы, по всей видимости, вернулись туда, где были. В невесомости находились около десяти секунд. Полагаю, что тест прошел нормально, только…
– Что «только»?
– Капитан Зебби, ты худший пакостник на всей Земле! И на Барсуме! Это ты вывалил фруктовое желе в мой бассейн!
– Я был в Африке.
– Тогда ты это организовал!
– Хильда, пожалуйста! Я не говорил, что мы покидаем Барсум! Я только сказал, что мы не можем терять ни секунды. И это правда, поскольку нам так много надо исследовать.
– Жалкие отговорки. А что насчет моих шмоток? Они были на правом крыле. И где они сейчас? Летают в стратосфере? И где упадут? Мне никогда их не найти!
