– Того, что случится, принцесса. Его хозяин может умереть на песке, и договор будет тем самым закрыт. Освобожденный ученик может продать себя снова… или может выбрать арену в тот день, когда его мастер должен… э, будет должен выйти на игры в следующий раз. Но в моем случае распорядитель игр увидел меня во время тренировки, выкупил меня и внес мое имя в список… и в первой же игре я столкнулся со своим бывшим наставником, – Ках Кахкан сделал паузу. – Я убил его. Не было радости в этом убийстве. Мне были знакомы все его слабости, он не знал моих – ведь не пристало ученику наносить раны мастеру.
Так я выиграл его оружие и его тоата, оставил себе то, что понравилось, продал тоата, а мое имя осталось в списке. Я сражался.
Движимый любопытством, я задал неловкий вопрос:
– Ках Кахкан, и каково это, быть профессиональным гладиатором?
Я ощутил, как он пожал плечами:
– Это жизнь.
Ах, мой болтливый язык! Но, очевидно, вопрос не был оскорбительным, поскольку он продолжил:
– Большую часть времени жизнь скучная, но комфортная. Хорошо кормят. Возможно, слишком хорошо. Перерывы между играми долгие, так что воин может разжиреть, стать медленным и мягким, если ест слишком много и недостаточно тренируется. Это прикончило многих гладиаторов, и только Мать Исса знает, искали они сна в ее руках или попали туда из-за беззаботности и лени, – он снова пожал плечами. – Я не был беззаботным.
– Очевидно, не был, – сказал я без доли сарказма. – Ты выиграл в пятнадцати сражениях.
Я тихо спросил у Дити:
– Каковы были его шансы?
– Тридцать две тысячи семьсот шестьдесят восемь против, предполагая, что каждая схватка была равной. Но последнее, полагаю, явно не может быть правдой.
Ках Кахкану опять понадобилось время, чтобы упорядочить мысли.
– Простите меня, благородный капитан, очень сложно донести истину на твоем языке. Игры проходят четыре раза в каждом цикле. Или больше. Или меньше. Десять дней на одни игры.
Дити прошептала:
– Сто пятьдесят дней сражений – я не могу даже примерно оценить шансы. Люди – не игральные кости.
– Ках Кахкан, а ты дрался каждый день? Все пятнадцать игр по десять дней?
– Нет, нет, капитан. Поначалу – да. И многими способами. Против людей, пешком. Против всадников – мы с Канакук. Против диких калотов. Против банхов. Но у распорядителя игр есть приказ от джеда выставлять на бой только равных противников, поскольку толпа не будет делать ставок на предсказуемый исход. Пеший человек не выстоит против банха. Банх непременно победит, и мастеру по приказу джеда самому придется сражаться в следующей схватке – против банха, пешком.
Воин, который выигрывает много раз, ставится только против других опытных воинов – не против животных, не против начинающих. Поначалу я сражался ежедневно на каждой десятидневной игре. Потом я дрался реже по более высоким ставкам. В своей последней игре я прошел только семь схваток, все против таких же опытных воинов, переживших не один сезон.
– И ты снова лишился работы?
– Нет, капитан. Я устал. Мне надоели бессмысленные убийства. Мои предки решили бы, что я сошел с ума, они бы отреклись от меня. Но каждый новый бой стал для меня рутинной работой, которую хотелось побыстрее закончить, чтобы пойти покормить Канакук, вымыться, лечь на шелк рядом с ней и заснуть. Я убрал свое имя из списков. Заплатил распорядителю игр все, что с меня причиталось, и записался в Школу Берлица
[101], чтобы выучить английский язык.
– XXI –
Джейк
Мы с Хильдой наслаждались поездкой с Таум Такусом.
Пейзаж был однообразным, но в беззаботной скачке были те же нотки, что в воскресных прогулках моего детства, когда людям нравилось кататься по земле, а не перепрыгивать через несколько штатов, не успевая поглядеть по сторонам.
Что особенно хорошо – тут не было ни смога, ни выхлопных газов, ни «воскресных водил», ни дорожной полиции – и в ней не было никакой нужды. Тоат движется удивительно мягко, нет никакой опасности свалиться, и вообще здесь не было никаких видимых опасностей. Только раз, ближе к концу поездки, когда мы приблизились к холмам, Таум Такус указал на то, что, по его словам, было диким банхом на горизонте. Но это было лишь дуновение опасности, поскольку то пятнышко могло быть чем угодно. Я думаю, что у зеленых барсумцев лучшее дальнее зрение, чем у нас – и это разумно, поскольку живут они на просторных равнинах, подобно кочевым индейцам из нашей истории. Я дальнозоркий, поэтому ношу бифокальные линзы с верхними половинками без диоптрий, но думаю, что Таум Такус видел как минимум вдвое лучше меня, у него были глаза орла.
Он заверил нас, что банхи никогда не приближаются к всадникам при свете дня, хотя охотятся на диких тоатов. Они научились остерегаться ружей.
Таум Такус был образованным джентльменом, а еще солдатом и курьером для туристов, как с Земли, так и со всех концов Барсума. Я вслух поинтересовался, как он совмещает все эти профессии. Очень просто – все барсумцы являются солдатами, от Вождя до простого крестьянина. Но, за исключением небольшого количества кадровых воинов и снабженцев, а также техников воздушного флота, никто не служит в вооруженных силах, чтобы заработать себе на жизнь. Это больше напоминает швейцарскую систему, где служба в армии – гражданский долг, а не обмен времени на деньги.
Исключение: рабы не могут быть солдатами. Но Вождь отменил наследственное рабство и само барсумское слово, обозначающее «раб». Позже моя дочь Дити, собаку съевшая на таких вопросах, узнала, что существует термин «слуга по договору», по приказу Вождя его срок ограничен двадцатью циклами. Но, если я правильно понял то, что мне рассказывали, двадцать циклов – это целых тридцать восемь лет по земному календарю, и с моей точки зрения, это мало чем отличается от рабства. С точки зрения барсумцев, с их продолжительностью жизни все может выглядеть иначе. Их естественный срок жизни столь долог, что смерть в результате насилия или несчастного случая происходит куда чаще, чем смерть от старости. Таум Такус рассказывал, что дочери крестьянских семей толпами устремляются в столицу, готовые продать себя на аукционе на максимальный срок, и их так много, что это представляет серьезную социальную проблему. Мужчины – куда меньшая проблема, в коммерции всегда требуется мускульная сила.
Таум Такус обладал званием, соответствующим званию капитана в полку Тарка, расквартированном в столице. Он описал Кахкана как лучшего (барсумское непристойное выражение) «сержант-майора» и инструктора по холодному оружию на всей (грубая ненормативная лексика) планете Барсум. Затем он извинился за то, что от избытка энтузиазма переключился на казарменный язык в присутствии принцессы Хильды.
