– Ты убиваешь беззащитных и бахвалишься этим, – сказал Дуку и прошел мимо Квай-Гона в кусты, неотрывно глядя на Мол. Хотя юноше хотелось видеть учителя, показаться самому, он понимал, что лучше не вмешиваться в стычку, когда у Дуку все под контролем. – Ты хотела убить моего падавана просто для того, чтобы удовлетворить свои жалкие амбиции. Ты считаешь себя выдающейся, не так ли? Да что ты знаешь об истинном могуществе?!
Ослепительный свет засверкал снова и снова. Квай-Гон по-прежнему ничего не видел воочию, но чувствовал, как кожу начало пощипывать, а волосы встали дыбом. В воздухе запахло озоном.
Но все это казалось не важным на фоне отчаянных криков боли, которые издавала Мол.
Затем вопли стихли. На мгновение Квай-Гону показалось, что Шенда Мол мертва, но затем он услышал, как она судорожно постанывает. Эти звуки вывели его из ступора.
– Учитель, хватит. – Он продрался сквозь заросли и встал между Дуку и Мол. Убийца лежала у ног джедая, свернувшись клубком, и дрожала. – Пожалуйста. Со мной все в порядке. Мы ее забираем. Все кончено.
Выражение на лице Дуку было невозможно понять, но он медленно опустил руку.
– Все кончено, – повторил наставник. Вдруг он как будто снова вернулся к норме. – С тобой все в порядке, мой падаван?
– Да, учитель. – Каждый раз, когда Дуку спасал ему жизнь, Квай-Гон благодарил его. Но сейчас не мог.
Что сейчас сделал его учитель?
– Позволь, я вызову остальных. – Дуку отошел от него, доставая коммуникатор. Квай-Гон остался стоять, «охраняя» Шенду Мол, которая дрожала на земле.
Глава 27
«АБОНЕНТ НЕ ОТВЕЧАЕТ».
Квай-Гон вздохнул, увидев слова на экране. Граф Дуку оставался загадкой с момента своего внезапного отбытия из Ордена, и Квай-Гон с тех пор воздерживался от попыток с ним связаться – главным образом для того, чтобы предоставить бывшему учителю время и уединение. Но теперь он как никогда нуждался в совете старого наставника. У Дуку тоже была своя непростая история отношения к пророчествам: он то верил в них, то отвергал, а потом, уже когда обучал Квай-Гона, снова к ним вернулся. Конечно, он бы понял, почему Квай-Гон так твердо держался своей версии. Возможно, он даже помог бы найти слова, которые убедили бы остальных прислушаться.
Но планета Серенно молчала.
На двери спальни зазвенел звонок, сообщая, что пришел посетитель. Квай-Гон напрягся:
– Войдите.
И облегченно выдохнул при виде Оби-Вана. Хотя он был человеком сильной воли, без страха смотревшим в лицо разным диктаторам и криминальным авторитетам, очередной раунд спора с Раэлем Аверроссом он предпочел бы отложить. Та самая история, из-за которой Квай-Гон и получил это задание, теперь лишь осложняла его выполнение.
Он спросил:
– Что, королевская свита уже успокоилась?
– Куда там. – Оби-Ван прошел в комнату дальше, чем когда-либо прежде. Он взял в руку гладкий молочно-белесый камешек, который Квай-Гон подобрал накануне в пещере. – Вы постоянно собираете всякую всячину, куда бы нас ни заносило.
– Я люблю вспоминать прошлое.
– Вспоминать, как мы чуть не погибли в воронке и очутились между двумя бандами преступников, вооруженных бластерами?
– В конечном итоге память – это все, чем мы обладаем. – Квай-Гон сел на один из резных стульев с высокой спинкой, которые стояли в комнате. Он подозревал, что разговор затянется. – Ты пришел не для того, чтобы обсуждать мою привычку собирать сувениры.
– Вы правы, – сказал Оби-Ван. – Я пришел спросить: во имя всех планет, что вы вообще творите?
– Слушаю, что говорит Сила. Руководствуюсь видением, которое она мне послала.
Оби-Ван помрачнел:
– Простите, Квай-Гон, но мне кажется очень… странным, что ваше видение идеально совпало с вашим мнением касательно Договора о государственном управлении. Вы уверены, что не увидели то, что и хотели увидеть?
Он не понимал. Наверное, не пережив видения будущего лично, было невозможно осознать, каким оно может быть сильным, убедительным, правдивым.
– Мое видение согласуется с моим мнением, но друг на друга они не влияют. Мои возражения реальны. Как и видение, ниспосланное Силой.
– Но… но мы же об этом говорили на Корусанте. – Оби-Ван принялся расхаживать вдоль окон, которые выходили на прибрежные утесы. – Вы сами сказали, что видения мистиков не стоит понимать буквально. Что они были просто интерпретацией тогдашних обстоятельств, спроецированных в будущее. Не это ли самое произошло с вами?
Квай-Гону казалось, что эти слова он произнес в какой-то прошлой жизни.
– Оби-Ван, я ошибался. Истинное видение будущего – это не просто сон, не плод воображения. Это одновременное восприятие двух моментов времени – нечто выходящее за пределы того, что когда-либо переживал мой разум. Или твой. Неудивительно, что раньше я этого не понимал, а ты не понимаешь и сейчас.
– То есть вы теперь верите, что «та, что родится во тьме, породит тьму»? – спросил Оби-Ван. – И что «придет избранный, который восстановит равновесие Силы»? И все эти туманные, мистические пророчества вы отныне воспринимаете буквально?
Квай-Гону понадобилось некоторое время, чтобы признать это, – не перед Оби-Ваном, а перед самим собой.
– Да. Пожалуй, придется. Теперь, когда я сам побывал в роли пророка, я должен подходить к ним со смирением, а не с критикой. Когда я был моложе, то был на это способен. Могу лишь надеяться, что найду силы поверить снова.
Тут некоторые джедаи прислушались бы, но не Оби-Ван Кеноби. Как всегда, ученик мыслил в категориях норм и правил.
– Желание видеть будущее, предсказывать его и соответственно менять наше поведение, – это именно та форма контроля, которой нам положено избегать, Квай-Гон. Вы добиваетесь власти, которой другие не могут обладать. Этот путь может завести во тьму.
– Я не ухожу на темную сторону, – бросил Квай-Гон. – Не каждое расхождение с ортодоксальным джедайством моментально превращает тебя во владыку ситхов.
– Я не это имел в виду. – Оби-Ван вздохнул. – Если вы не хотите меня слушать насчет видений, то насчет задания хотя бы послушаете? Его перед нами поставила лично канцлер Каж, и она выразилась предельно ясно. Мы должны защитить принцессу Фэнри и выступить свидетелями подписания договора, чтобы мог открыться гиперпространственный коридор. Если надо добиваться изменения текста договора, чтобы он стал более справедливым, – значит, будем добиваться. Но вы не можете просто отказаться его подписывать от имени Республики. У вас нет на это полномочий.
Ученик был не так уж неправ. Но когда факты вступали в конфликт с идеалами, Квай-Гон предпочитал менять факты.
– Да, у меня есть полномочия подписать договор, который обрекает местных жителей на подневольный труд и рабство, – сказал он. – Но это не значит, что я имею на это моральное право.
