Звонок в дверь, не в домофон, заставляет остановиться. Растерянно смотрю в сторону прихожей, потом, оставив рюкзак на диване, прохожу к двери. Заглядываю в дверной глазок и тут же отскакиваю. Костя! Вот черт! Ну что он тут делает? Я не буду открывать. Просто пересижу, и он уедет.
– Ната, я знаю, что ты дома, консьерж сказала, – слышу его голос, вздыхаю, прикрыв глаза. Вот, блин!
Ладно, я поговорю с ним, он только обрадуется, что я расстаюсь с Ильей. Мы все разойдемся в разные стороны и больше не увидимся. Отлично.
Открываю дверь, встречаюсь глазами с хмурым взглядом. Костя заходит, оттесняя меня, не оставляя шансов не пустить его. Развернувшись, прохожу в кухню, замираю у стола, слегка на него присев и скрестив на груди руки. Костя появляется следом, окидывает меня взглядом и спрашивает:
– Что у вас случилось?
Вздергиваю брови.
– Илья тебе не рассказал? – спрашиваю удивленно.
– Нет. Уперся, как баран. Решил расслабиться и потерял контроль. Не знаю только, кого он хотел обмануть этим? Так что у вас случилось?
– Ничего.
Костя тяжело выдыхает, потирая переносицу.
– Нат, давай без детсада. Илья попал в аварию, это не шутки. Он… – на мгновенье Костя запинается. – Он ведь не видел фотографии?
Отворачиваюсь резко, чувствуя, как стыд заполняет меня целиком.
– Нет.
– Тогда что? Почему он психанул?
– Это неважно.
– Ты решила уйти от него?
– С чего ты взял? – поднимаю на него взгляд.
– Видел в гостиной на диване рюкзак с твоими шмотками. Вы поссорились?
– Кость, если Илья не стал рассказывать, то… Мы сами разберемся. Тебя это не касается.
Он несколько секунд пристально на меня смотрит, потом приближается, я выпрямляюсь, цепляюсь руками за столешницу.
– Уверена, что не касается, Нат? – говорит, продолжая смотреть в глаза. Я сглатываю.
– Уверена, – произношу шепотом. И уверенности в моем голосе точно ни на грош. – Я ухожу от него по другим причинам.
– По каким?
Открываю рот, ищу слова и не нахожу.
– Неважно, – выдаю в итоге. – Главное, что тебя это не касается.
Пытаюсь отойти в сторону, но Костя хватает меня за руку и возвращает обратно.
– Нет уж, скажи, – склоняется ближе. – Хочу услышать причину.
Я молчу, чувствуя, как начинаю тяжелее дышать. Его близость действует на меня совершенно обезоруживающе.
– Я же просила тебя: сделай так, чтобы мы больше не виделись, – шепчу в ответ. – А ты приходишь сюда и… И так близко…
Я совершенно теряюсь в словах под его взглядом, опускаю глаза, а когда снова поднимаю, он притягивает меня к себе и целует.
Глава 26
Мир сходит с ума, я схожу с ума вместе с ним. Обалдеваю от урагана эмоций, которые в один момент поднимаются внутри меня и начинают бушевать. Хватаюсь за Костю, не зная, что хочу сделать дальше: оттолкнуть или прижаться к нему сильнее. Губы сами раскрываются навстречу поцелую, я отвечаю жадно, безудержно. Сама не понимаю, как зарываюсь пальцами в его волосы, как оказываюсь на столе, а Костя у меня между ног. Голову затягивает пеленой, возбуждение не просто несется по телу: оно обрушилось на него, словно снежная лавина, не оставляя ни одного шанса на спасение.
Я перестаю понимать, что происходит, чувствую только обжигающий поцелуй и горячие руки на своем теле. С ума сойти, как же может быть… Невероятно.
– Костя, Костя, – я отрываюсь на считанные миллиметры от его губ, даже касаюсь их своими, когда говорю. – Мы не должны, мы не можем.
И целую, он тяжело выдыхает носом.
– Останови меня, Нат, – утыкается лбом в мой лоб. Нет, нет, я не смогу. Это точно не ко мне.
– Хорошо. Сейчас, – и снова целую его, повторяя. – Сейчас.
Только сейчас не наступает. Обрывками перед глазами всплывают картинки: задранный подол сарафана, отброшенная в сторону футболка, руки на пряжке ремня, мои дрожащие пальцы, царапающие сильные смуглые плечи. И нереальное, невозможное желание, взрывающееся в итоге еще большим удовольствием.
В себя прихожу не сразу, зато одним моментом: лавина сменяется ушатом ледяной воды.
Вскакиваю, одергивая полы сарафана, смотрю на приводящего себя в порядок Костю. Господи, это случилось, случилось на самом деле! Мы встречаемся взглядами – растерянность. Словно мы оба не понимаем, как так вышло, что мы не остановились. Не смогли.
Позорно сбегаю в ванную, закрываюсь на щеколду и прислоняюсь лбом к двери. Мотаю головой из стороны в сторону, боясь открыть глаза. Словно открою – и весь мой позор предстанет перед глазами. Но он и так предстает, конечно. Тело все еще помнит касания губ, рук, то, как дрожало, как рвалось навстречу. Я переспала с Костей. Переспала. С Костей. С лучшим. Другом. Моего. Парня.
Наматываю несколько кругов по ванной, запустив руку в волосы. Что я натворила? Как я могла поступить так безответственно? Я и так довела Илью своими «хочу-не хочу». А теперь…. Зажмуриваюсь. Даже подумать страшно, что будет. Он ведь не заслужил такого. Я не просто ему изменила. С его лучшим другом. Мы оба предатели. Нет, нет, нельзя наносить Илье такой удар. Нельзя.
Я залезаю в ванную, включаю душ, несколько секунд стою перед ним, подставив ладони. На мне остался запах Кости, и вопреки здравому смыслу я не хочу его смывать.
– Извращенка чертова, – бормочу, наконец, залезая под воду. Трусь мочалкой и гелем для душа, в глубине души надеясь, что когда выйду – Кости не будет. Пусть он уйдет, я позвоню ему и скажу все по телефону. А рядом с ним я не могу. Просто не могу.
Когда вылезаю и вытираюсь насухо полотенцем, протираю рукой запотевшее зеркало и смотрю на себя. Мысленно стону: на шее засос, на плече след от укуса. Да, он действительно кусается. И мне это, как ни прискорбно осознавать, нравится.
Нет, нет, ничего не нравится. Забыть, вычеркнуть навсегда. Сарафан надевать нельзя, помявшись, кутаюсь в полотенце и выхожу. Не глядя, бегу в комнату, надеваю топ и шорты, а потом прислушиваюсь. Тихо. Может, правда, ушел?
Костя сидит на кухне. Перед ним чашка с зеленым чаем. Пакетик в ней, а сам чай уже ядреного цвета, и к нему даже не притронулись. Полагаю, Костя налил и сидит возле. Он и впрямь сидит, глядя перед собой. Хмурый, как никогда. Бросает на меня взгляд, я замираю у кухонного гарнитура – подальше от мужчины. Тишина такая неловкая, что почти осязается эта неловкость кожей. Думаю, что сказать, и не нахожу слов. Кажется, мы и сами все понимаем. Что тут говорить?
Пара минут проходит в молчании, потом я все-таки задаю нелепый вопрос:
– Ну и что теперь будет?
