– Кирилл, это, как я понимаю, и есть отец вашего Лёвчика? И… о каких требованиях вы говорите?
– Ну да, отец. Два близких человека. На столах морга. Я чуть с ума не сошла. Какая тут связь?
– Вряд ли я смогу что-то прояснить, – признался Олег, наблюдая за мальчишками в сквере. Парни, не отрываясь, следили за ними. Наконец, не выдержали и побежали. – Возьмите себя в руки. Мальчишки возвращаются!
– Постараюсь, – она отстранилась от него, вновь затянувшись сигаретой. – Извините, пожалуйста.
Мальчишки подскочили, защебетали.
– Тётя Марина, почему вы плачете? Что-то с мамой случилось, да?
– Мамочка, не плачь! Успокойся, ведь мы вернулись!
Камелотов почувствовал, что снять напряжение момента, помочь бедной женщине, которая от переживаемых эмоций могла запросто свалиться в обморок, ему вполне по силам.
– Друзья, мороженого не хотите?
Разбитая колба
Зря он сюда примчался – всё напрасно, мартышкин труд. Жиделя как не было, так и нет. Пришлось подключить к проекту жадного до денег невропатолога Юрковского, качественно загрузить своего предшественника-студента, а самому – на время занять его место. Васька теперь не Васька, а Торичео. А что делать?
По-другому не получалось!
К тому же следовало спешить: будущее могло необратимо измениться, и не исключено, что в худшую сторону. Для «Терминатора».
Оставалось последнее – вклиниться на более ранних сроках. И сейчас он мчался в прошлое, огибая реактивные траектории людей, машин, животных. Вихрем ворвался в студенческую аудиторию, просвистел по коридору, чуть притормозил у биохимической лаборатории.
На мониторе гермошлема высветилась дата: полтора месяца как не бывало. Значит, на улице февраль, холодрыга, Надо же, а он и не заметил… Следует учесть при обратном полёте.
На миг в поле зрения попал знакомый профиль.
Кто это целуется за занавеской?
Да это же он с Тамарой! Вернее, его предшественник. Вот это поцелуй. Не оторвать друг от друга. Ну, Василий, ну, сукин сын! Надо будет учесть на будущее. Откровенно говоря, он разучился так целовать девушек. Для него это перестало быть актуальным.
Хотя. Такой страстный поцелуй может означать лишь одно: любовь-морковь в самом разгаре. Тамара играет в жизни парня важнейшую роль, точнее – ключевую. Это можно использовать. Только как? Не забыть поразмыслить бы над этим после!
«Терминатор» открыл дверь в пустую лабораторию, пронёсся между мышиных клеток, тормознул перед кабинетом профессора. В полураскрытую дверь увидел, как Жидель собственной персоной в чём-то убеждает своего коллегу, длинноволосого коротышку, то и дело показывая что-то на мониторе. Коротышка внимательно слушал, изредка позёвывая и лениво вставляя реплики.
Да это же Христофорыч, которого учитель все время называл Си-гой, этаким душевным производным от надменного «Сигизмунд».
Вот она, конечная цель его затянувшегося полёта! Подлететь, материализоваться, ударить. Пара секунд! Ещё бы найти, чем ударить. Коротышка ничего не поймёт, не успеет.
Даже если в кабинете есть ещё кто-то, кого сейчас он не видит, – кто его узнает в гермошлеме, крагах и кольцах? Кто поймает? Пошлёт погоню? Глупости, он безнаказанно исчезнет из этого времени и – с концом.
«Терминатор» подошёл к столу с клетками, снял одну из краг, чтобы схватить попавшуюся на глаза колбу, потом треснул стекляшку о край раскрытого стерилизатора. Оценил получившийся оскольчатый край – то, что надо. Если такая штука вонзится в аорту – Жидель мгновенно «слетит с копыт». Вперёд, «Терминатор»!
На звук разбившегося стекла в лабораторию вбежал Василий, за ним следом – Тамара. Увидеть Терминатора они не могли – разве что блеснуло что-то в глазах, да сквозняком опахнуло.
– Интересно, что могло разбиться?
– Смотри, Вась, осколки…
– Здесь стояла колба!
Вот он сзади профессора: схватить одной рукой за волосы, заломить голову назад и… зарезать, как барана.
Он уже занёс руку, и вдруг в голове вспыхнуло, словно перехватили его запястье в самый последний момент: «А ведь рано резать-то! Он ещё не вывел окончательную формулу катализатора. Посмотри на монитор, дурак! Жидель только рассматривает варианты! Эксперимент не закончен! Заключительная серия опытов впереди! Убьёшь его сейчас – у тебя всё сотрётся из памяти, как будто и не было ничего. Олух, что ты делаешь?! Обрубишь концы, потом уже ничего не исправить. Соображай, дурилка!»
«Терминатор» замер, осмотрелся и прислушался. Словно кто-то в мозгу чеканил одно слово за другим.
Коротышка расхаживал по старому паркету, прихрамывая и скрестив руки на груди.
– Юрашек, доверять надо подрастающему поколению, – назидательно вещал он, не глядя на Жиделя. – Напустил секретности, понимаешь, совершенно лишней, по-моему. Пусть одну серию опытов проведёт Васька, он ведь талантливый малый!
– Не о таланте речь, вообще, не о том речь, Сига, – дрыгая коленями, вертелся в кресле Жидель. – Ладно, согласен, пусть поработает. Правда, у него шуры-муры с этой… как её, длорпавыф? Тамарой! И, заметь, они не только ходят парой, но и. Сам молодым был, помнишь, небось. Не до науки ему сейчас, йцукен.
– В наше время всё по-другому было!
– Можно сказать и так. А Ваську я, так и быть, подключу… Оторву от секса ненадолго.
С Терминатора чуть не упали все его кольца: что же получается, он был так влюблён в те годы, что про научные опыты забывал? Скажи ему кто об этом там, откуда прилетел – ни за что не поверил бы. Всё начисто стёрлось из памяти.
А учитель всё чувствовал и понимал! Глаза «Терминатора» увлажнились, острый край колбы задрожал в руке. Забытая сентиментальность накрыла пришельца с головой.
Неожиданно в дверь постучали, «Терминатор» кое-как успел скрыться между шкафами. Орудие убийства осталось на столе за профессором.
– Извините, Юрий. Валентинович, – раздался робкий голосок студента Зубарева. – К вам никто не заходил?
– Никак нет, Васятка, а что?
– Я в туалет отлучился, подхожу в лабораторию, а там…
«Ну, насчет туалета, это ты загнул, старина!» – хотел заметить «Терминатор», но вовремя сдержался. Включил скорость, нажал на клавишу «future», и… Больше слушать ему было абсолютно нечего.
В кабинете распахнулись окна, подул порывистый февральский ветер. Возможно, кто-то из присутствующих даже простудился в тот момент.
Очень скоро вокруг вновь начали чертить свои траектории пешеходы, троллейбусы, авто. Все спешили по делам, умножали свои капиталы, решали проблемы.
В принципе, и он спешил, и он решал. Только масштаб был другой. Планетарный. И рядом эти проблемы поставить нельзя. Впрочем, хорошо, что ни у кого такой мысли не возникло. Каждый должен заниматься своим делом.
