– Вы можете меня спросить, – вкрадчиво, почти шёпотом произнес Зубарев, не отводя взгляда от журналистки, – зачем я вам всё это рассказываю. А просто надоело хранить в себе. Этот режим секретности осточертел. Я скоро сойду с ума от него.
– Из-звините, если что, – замялась она, чувствуя, как между лопаток побежал холодок недоброго предчувствия, – если… опять что не так сказала. Но я не хотела, просто… журналистика, понимаете…
– К тому же вы никак не можете помешать, никак не повлияете на моё… расследование. От вас ничего не зависит, – он снял очки и принялся тереть глаза, словно невыспавшийся человек. – Стоит мне только захотеть и. Впрочем, газетчица знает, ей, думаю, повторять не надо.
Марина раздумала доставать диктофон, виновато взглянув на Олега. Он это воспринял, как просьбу о помощи:
– Мне кажется, Марина ни в чём не виновата…
– Заткнись! – оборвал его Зубарев, продолжая тереть глаза. – Кстати, что касается вопроса о твоём доме… Здесь, на этом месте в будущем – пустырь, отсюда очень удобно стартовать. Ведь при трансмикции главное – не вписаться на противоходе в какую-нибудь недвижимость, можешь слиться с ней воедино и остаться замурованным. Такие прецеденты случались. Именно поэтому я и облюбовал данное пространство – есть, где развернуться.
– Так вы из будущего? – не удержался Камелотов. – И как там?
– Если тебя интересует судьба этого домишки, – факир водрузил очки себе на нос, поднялся, хрустнув коленками, и прошёлся по скрипучему полу, разминая запястья. – То его снесут через пару лет. Может, вы и подсуетитесь. А в глобальном смысле, середина 21 века – это расцвет науки, прорывы во всех областях.
– Тогда я не совсем понимаю, – втиснулась со своим вопросом Марина в размеренную концептуальную речь человека из будущего, с трудом сдерживаясь, чтобы не вытащить диктофон и не включить его на запись. – Зачем вы прилетели к нам, в девятнадцатый год? Ведь у нас наверняка ничего интересного для вас нет.
– Наверное, это адская усталость… Измотался я тут у вас…
– Вы прилетели к нам, – предположил Камелотов, сложив перед собой ладони лодочкой, словно собирался прочесть молитву. – Чтобы снять усталость? Подлечиться?
– Нет, разумеется… Усталость не даёт мне наказать вас. Вместо того, чтоб превратить вас, скажем, в пару дополнительных лампочек под потолком, я отвечаю на ваши маразматические вопросы, разжёвываю прописные истины. Это я называю усталостью. Неужто не догадываетесь, зачем я здесь? – факир с издёвкой взглянул в глаза Камелотова, отчего у того начало дёргаться веко. – Разумеется, чтобы как-то нейтрализовать Жиделя. Здесь, в этом времени он должен воспринять меня за своего ученика Васятку, как он выражается. И не ожидать удара. С этой целью я первоначально изолировал Ваську… То есть, самого себя в квартире доктора Бронислава Юрковского. А потом отправился к Жиделю. Но своего учителя почему-то не нашёл. Чуть позже исчезли куда-то и Юрковский с Васькой… вернее, с Торичео, именно так я его представил доктору. Невропатолог потом нашёлся, а вот Торичео…
– Постойте, – Марина запустила обе руки в свою шевелюру, пытаясь максимально корректно сформулировать фразу. – Но это же бесчеловечно: пользуясь неведением, вредить человеку. Исподтишка, так сказать. Наносить удары в спину.
– Слышь, газетчица, а твоё мнение кто-то спрашивает? Кто-то вообще тебе слово давал? Добазаришься, распилю к чертям собачьим.
– Ради всего святого, давайте не будем отвлекаться, – вставил реплику Камелотов. – Лучше расскажите, как действует ваш аппарат. Как он называется, как далеко на нём можно улететь?
– Улететь можно хоть куда. Стоит мне только захотеть… Но, поверьте на слово, это не такое интересное занятие, как может показаться со стороны. Я имею в виду, конечно, время как измерение. Можно в прошлое, можно в будущее – любые расстояния. Правда, будущее пока заблокировано. Временно, я подчеркиваю!
– Как это интересно! – Марина подпрыгнула от переполнявших её чувств. – Путешествие во времени – это так здорово! Вашему аппарату цены нет!
– Я знаю. То, что вы называете аппаратом – всего лишь экраны, создающие защитные поля во время трансмикции. Грубо говоря, отражатели. Когда биомасса движется во времени, очень важно защитить её от воздействия любых полей. Это как молния… Вспомните её зигзаг – он никогда не бывает прямым. Из-за посторонних полей всегда искажается. Кстати, именно эти отражатели и вызывают мигания лампочек, нестабильность времени, колебания тканей и так далее.
– Фантастика! – воскликнула Марина, в очередной раз пожалев о спрятанном диктофоне.
– Да, фантастика, – согласился пришелец-факир. – Всё дело в Жиделе и его компьютерном обеспечении. Я лишь управляю компьютером.
С этими словами факир достал тот самый чемоданчик, раскрыл его, превратив в отдалённое подобие ноутбука. Марина чувствовала уже не холодок, а настоящую снежную бурю на спине.
– Катализатор может остановить реакцию, и тогда время уйдёт вперёд, а человек начнет медленно отставать от него.
Зубарев неожиданно нажал несколько кнопок и стал на глазах изумлённых Марины и Олега расплываться. Попытка дотронуться до человекообразного пятна на кровати успехом не увенчалась: рука Камелотова нащупала пустоту.
Когда изображение «факира» вновь обрело резкость, он усмехнулся:
– Зафиксировать на ощупь можно лишь объект, находящийся с тобой в одном времени. Разница в несколько секунд уже разводит вас по разным реальностям. И я просто обязан двигаться во время трансмикции, чтобы не вмуроваться в недвижимость или, что ещё противней, в органику. То есть, в живую материю. Совпадение с живой материей в пространстве и времени – очень мучительная смерть, можете мне поверить. Биомутационный коллапс.
– Б-р-р-р, страсти какие, – замотала головой Марина. – Первый раз слышу. Неужто такое возможно?
– Ещё как! Поэтому необходимо обходить препятствия. Скорость во времени как в ту, так и в другую сторону – очень опасная штука. Особенно – назад. Бывает, здания разрушают за один день. Сегодня – пустырь, а вчера – дом. Если не подстраховаться, можно запросто стать этим домом, глазеть из стены на происходящее. Утрирую, конечно. Ты сразу же сдохнешь, будучи стеной. Но картинка будет ещё та.
– Не приведи господи, – Камелотов перекрестился, словно пришелец предложил ему испытать на себе нечто подобное. – Взгляд стены… Жуть какая! Может, и сейчас кто-то смотрит на нас… из недвижимости. Надо осторожней в следующий раз с выражениями. А то за нами подсматривают.
– Разве нельзя… ну, механически удариться и отлететь? – поинтересовалась Марина, но по реакции Зубарева очень скоро поняла, что «сморозила» глупость.
– Тьфу ты! Газетчица, она и есть газетчица, – дёрнул тот плечом, словно вокруг него кружила оса, норовя укусить с минуты на минуту. – Механически удариться и отлететь ты сможешь лишь при движении в пространстве, а не во времени! Или – при достаточно медленной скорости трансмикции. Как обычная жизнь, к примеру. Но далеко ли ты умчишься на медленных скоростях? А я примчался аж из 2052 года! И такой облом, надо же! Жиделя след простыл, Торичео пропал…
