* * *
Рада вернулась минут через пять. Уже в такси вытащила из сумочки мешочек из красной замши и достала оттуда кольцо с блестящим переливающимся синим камнем.
– Цейлонский сапфир в шесть с половиной каратов, миллион рублей с лишним, – прорекламировала она, протягивая драгоценность трясущемуся Жиделю. – Если я заполучу ребёнка Ольги Рысс, всё это будет твоим, – она подбросила мешочек на ладони. – Да не трясись ты так, если всё срастётся, разбогатеешь!
«Как же ты сможешь получить ребёнка, если все трое – только на фотографиях, – пронеслось в воспаленном мозгу профессора. – А в реальности они давно в квартире в тёплых домашних тапочках пьют «несквик» и в ус не дуют!»
Вслух он промямлил несколько другое:
– Джанки бы подбросить, – уловив, как напрягся водитель при его словах, он продолжил более тихо. – Печку задуло, абстяга, трубы ноют.
– Уколоться, что ли? – с полуслова «просекла» террористка, слегка расслабившись. – Так вот в чём дело. А я гадаю, что за блудняк да почему! Браво, слизень! Гандже все возрасты покорны!
– Кончай трепаться, – устало выдохнул пожилой «наркоман».
– А кто треплется? – деловито поинтересовалась Рада. – У тебя есть ширево? Есть где «му-му притопить»?
Профессор кивнул.
Помимо его воли в лифте Жиделя стало так колбасить, что Рада была вынуждена поддерживать его под руку.
– Ну, ну, слизнячок, рано на тот свет засобирался, ты ещё послужишь человечеству. В частности – мне, как его представителю.
Оказавшись в своей квартире, не разуваясь, он протопал до холодильника, набрал в шприц красноватой жидкости.
Вот оно, спасение… Казалось бы…
* * *
Надо признать, профессор не особо заморачивался о том, каким именно способом Система доставит его в Мышеловку. Ему казалось, что он сможет там передвигаться так же, как при жизни на земле.
Разумеется, слышал про телепортацию, но, как все обыватели, полагал, что это удел закоренелых фантастов, а область его научных пристрастий – сугубо приземлённая рутина.
Святая простота!
С него сошло семь потов, пока долетел сквозь огонь и снежно-крупяные сгустки до царства мёртвых. В один миг перестав ощущать себя человеком, распался на атомы, затем по каким-то неведомым ему законам выстроился в подобие… огромного мизгиря. Всё тело скрипело, словно состояло из давно не смазанных шарниров.
Жиделю сразу же вспомнился железный дровосек из детской сказки. Но вокруг была далеко не сказка.
Слава богу, додумался вживить контур времени себе под кожу, иначе при телепортации стопроцентно потерял бы его. У Мизгиря кожи не было, одна хитиновая оболочка. Контур выпал, но это был единственный путь к спасению, поэтому Жидель ухватился за него, как за соломинку, и не упустил.
Зрение потеряло цветность, зато обрело сотовую ячеистость и глубину. Желание трупа открыть крышку гроба Мизгирь чувствовал задолго до того, как это желание осуществлялось.
Были и другие плюсы…
В частности, трансмикт-сфера Земли просматривалась как на ладони. Вне зависимости от того, когда случился пробой, преступника можно было рассмотреть в деталях. Не только рассмотреть, но и подействовать на него. Это ещё раз подтверждало гипотезу профессора о том, что из времени, как из реки, можно выйти только через абсолютную нулевую точку и наблюдать за всем происходящим как бы со стороны.
Внедрение «Терминатора», его воровство в гипермаркете, рывок от летевшего в него ножа на крыше и попытка убить своего учителя в лаборатории – ничто не ускользнуло от ячеистых глаз Мизгиря.
Именно он телепатировал убийце мысль о том, что катализатор ещё не синтезирован, и рано ставить точку, в смысле – перерезать горло профессору разбитой колбой. Признаться, в тот миг каракатица за свою жизнь испугалась не на шутку. Терминатор-Васятка его услышал и осознал свою ошибку. Правда, он не понял, что это не его мысль.
Картины, которыми были увешаны стены подземелья, на самом деле являлись двумерными камерами заключения. Жидель видел узников, чувствовал, как им плохо, как они пытаются вырваться из двумерности, но без посторонней помощи это было невозможно. Обратного пути не существовало, маршрут телепорта был лишь в одну сторону.
Кстати – в отличие от тех «гавриков», которых профессор вынужденно поместил на стену рядом с преступниками. Это был вынужденный шаг: иначе бы он сам не «выкарабкался» из Мышеловки. Только включённый на том конце телепорта второй контур-модулятор мог «принять» его обратно, сложив фактически по молекулам.
Жидель помнил, как увидел пробой сферы там, где совсем не ожидал. Женская стройная фигурка, неумело управляя трансмиктером, с трудом передвигалась против течения времени.
Откуда взялось это чудо? Что ей нужно? Кто она вообще?
Он мог её остановить, но ему помешали!
Когда Торичео и Бронислав постучали в квартиру, всё внимание Мизгиря переключилось на них, и он забыл о симпатичной путешественнице во времени, стало не до неё. Мизгирь понял, что само провидение послало ему спасателей в лице ученика и его нового знакомого.
Казалось бы, Бронислав не подвёл: выполнил всё строго по инструкции. Отыскал «Терминатора», забрал у того флэшку, доставил пленника на исходную позицию…
Но умолчал, рыжая борода, что подружка его, журналисточка Мариночка, возомнившая себя спасительницей человечества, – и есть та самая нарушительница, пробившая трансмикт-сферу.
Смещение временных пластов в Мышеловке – обычное дело. Когда Бронислав уже был «картиной», его подружка, оставаясь в земной реальности, ещё только вынашивала планы «восстановления справедливости». Однако для Жиделя-Мизгиря факт пробоя сферы казался уже свершившимся и закрепился в подсознании.
Таковы законы Системы, к постижению которых Юрий Валентинович Жидель приступил относительно недавно, едва не поплатившись за это жизнью.
При обратной телепортации профессор не упустил возможность сбросить себе пару десятков годков, подкорректировать фигуру в сторону атлетической стройности, сделать причёску более пышной, а кожу – более загорелой, упругой и менее морщинистой.
Но это – детали. То, что ему предстояло сделать сегодня с Радой, не шло ни в какие сравнения с предыдущими манипуляциями. Поведение девушки было настолько непредсказуемым, что не помогали никакие законы Системы.
Профессор чувствовал себя сапёром-недоучкой на минном поле.
Девушка с недоверием взглянула на флакон, из которого Жидель трясущимися руками набирал в шприц «наркотик» и насторожилась. Едва профессор наложил жгут и начал введение, забеспокоилась:
– Первый раз вижу такую краснуху. Красных наркотиков не бывает! Что-то здесь не то! – Когда лекарство было уже в вене, её словно прорвало: – Чёрт! Это та хата, что на фотке! Где заложники, слизень хренов?!
