Тут все обратили внимание на молчавшего Торичео. Парень сидел в углу, втянув голову в плечи и зажмурив глаза.
– Что, детинушка, не весел? – подойдя и похлопав по плечу бывшего подопечного, Бронислав присел рядом на корточки. – Всё самое страшное позади. Для тебя, во всяком случае.
– Неужели не ясно, отчего свесилась голова у детинушки? – болезненно улыбнулся профессор. – Ему не терпится увидеть свою Тамару, а повода, чтобы отпроситься, он найти не может. Я прав, Васёк?
– Не совсем, – возразил Торичео, отчего у профессора задёргалась правая щека. – Как представлю, что Данила вернулся, у меня коленки подгибаются. Мне есть что вспомнить.
– Что касается Васятки из будущего, ячсмитьбю, то до будущего он однозначно не долетит, – уверенно заключил профессор, направляясь в прихожую. Катализатора в рантепсе я оставил только для тебя, душа моя, то бишь, недельки на две.
Жидель кивнул на взрогнувшую Марину.
– Что сейчас об этом, – огрызнулась журналистка, поднимаясь со стула.
– Васятка улетит от нас ненадолго вперёд.
– Но через две недели мы его можем встретить? – тревожно заметил Торичео. – Я правильно мыслю?
– Мы подготовимся к встрече, не волнуйся! Коллапс времени мы предотвратим, – заверил ученика Жидель, выходя из комнаты. – А теперь собирайтесь живо, идём в ресторан, я угощаю!
Только когда профессор открыл входную дверь, Торичео, Марина и Бронислав зашевелились и направились к выходу. В лифте все словно набрали в рот воды – каждый думал о своём.
Зигзаг неудачи
Что может быть лучше реактивного старта с крыши? Да к тому же – тёплым майским вечером, оставив позади трёх ослеплённых идиотов. Вернее, двух идиотов и одну идиотку. Непередаваемый кайф!
Что это – везуха? Стечение обстоятельств? Вмешательство Всевышнего?
Внизу – огни города, впереди – только небо и счастливое будущее. Теперь оно точно будет счастливым. Вне всяких сомнений!
Когда он отчаялся даже мечтать о чём-либо, когда даже намёк на надежду померк… вдруг рядом с его плоской тюрягой – так называемой картиной – там, в Мышеловке, появилась новая. Молодая девушка была закована в кандалы подобно каторжанам 19 века. Как же она должна была насолить при жизни, чтобы судьям, выносившим ей суровый приговор, показалось недостаточным просто поместить её на стену! И судьи, кстати, кто?
По всему выходило, что на стене рядом с ним – преступница тысячелетия, Джек-потрошитель в юбке. Он сразу же проникся уважением к соседке. Может, поэтому не сразу узнал её. Это была та самая киллерша с крыши, метнувшая в него финку. Поистине, божьи пути неисповедимы, кто бы знал, что их дороги пересекутся вновь – и не где-нибудь, а на стене Мышеловки!
Очень скоро «Терминатор» понял, что Судья у них (его и новой пленницы-соседки) один – Юрий Валентинович Жидель. По тому, как дрожал контур в щупальце Мизгиря, как плясал луч по стене, догадался, что теперь появился шанс.
Частота луча та же самая, прежняя! Значит… Вдруг повезёт, и профессор забудет, кто висит рядом с новой преступницей. И повезло!
Правда, вряд ли это произошло по забывчивости профессора. Жидель был настолько изможден и ослаблен, что, скорее всего, не смог всё физически проконтролировать.
Решилось одним росчерком: бац, и точка! Луч скользнул, ослепив левый глаз «Терминатора», а заодно и разблокировав в одночасье его «тюрьму».
Заключённый рухнул в какой-то колодец, едва не захлебнувшись в канализационных стоках. Когда проблевался – с трудом осознал, в какую реальность его занесло. Позаимствовав у бомжей осколок зеркала, кое-как разглядел, что левый глаз ему теперь не помощник: радужка представляла собой сплошной зеленоватый рубец.
Вообще, через что он прошёл – лучше не вспоминать. Пока выбрался, пока определил, в каком времени находится, в какой местности, пока раздобыл у бомжей какие-то лохмотья и не совсем качественную пищу, чтоб хоть как-то утолить нечеловеческий голод. Пищу, от которой потом крутило живот и «полоскало» несколько дней…
Профессор росчерком луча забросил бывшего ученика в городишко районного масштаба в сотне километров от областного центра. И на том, как говорится, спасибо, хоть какая-то свобода. Правда, до его официального «прилёта» из будущего оставалось почти два месяца.
Середина февраля, метели чередовались с оттепелями. Распутица на дорогах и пронизывающие ветра подворотен. Через сутки подобного существования у «освобождённого» одноглазого инвалида появился озноб и кашель. Если бы под рукой был рантепс – тогда никаких проблем. А тут – лишь трубы отопления подвалов, вонючие костры свалок, привокзальные заплёванные лавки да жёсткие дубинки полицейских.
Правда, зелёное «бельмо» на глазу вызывало жалость у сердобольных соотечественников, и бедолага наловчился просить милостыню. Пусть «навар» очень скоро стали отбирать рэкетиры, но кое-что всё же оставалось.
Без документов и каких-либо средств к существованию он мог запросто сгинуть в российской глубинке, затянув тем самым в узелок ещё одну неизвестную петельку времени… Но, как бы плохо ни было, он старался не сбиться со счёта дней, и невозмутимо продвигался к главному городу его жизни, где чисто теоретически маячила возможность возвращения в своё время.
Это сейчас он пронзает облака, ощущая себя властелином планеты. Да что там планеты – всей Вселенной! Флэшка со всеми материалами лежит в специальном экранированном отсеке рантепса, она вместе с ним перекочует в будущее. А тогда, в морозном феврале всё было куда прозаичней.
С трудом добравшись до областного центра и чудом не сгинув, каждое утро бедолага в лохмотьях стал появляться возле дома Жиделя, садиться на картонную коробку и, сверкая на солнце зелёным бельмом, умолять сограждан, чтобы ему подали кто сколько может. Унизительно до судорог, но другого варианта не существовало.
И подавали. Правда, от подаяний иногда приходилось отказываться. Один раз он увидел, как к нему направляются доктор Юрковский с Торичео. Кажется, бородатый обмолвился – дескать, этот нищий кого-то доктору здорово напоминает.
Пришлось экстренно сматывать удочки: опознай они его, и тогда уж точно – домой, в будущее, не попадёт, не продерётся сквозь тернии времени, которые сам же и «накрутил».
Потом была возможность перехватить рантепс на крыше, когда он, только ещё прилетев в эту реальность, наткнулся на странную киллершу. На ту самую, кстати, с которой ему потом доведётся встретиться в виде картин на стене древнего замка. Наткнуться-то наткнулся, и едва не получил от неё финкой в горло. Реакция чудом спасла его.
Взять рантепс не представляло труда – ведь он знал, где хранится чудо-чемоданчик. Помешала всё та же боязнь навредить себе: исчезни рантепс на том этапе, и неизвестно, как бы всё обернулось. Внутренний голос словно прошептал: «Торопишься, Василий! Ты прошёл через все мытарства не для того, чтобы «спалиться» на такой мелочи!»
