– Когда же можно будет провести этот ритуал? – процедил Гиммлер, скрипнув зубами. – Когда будут подходящие условия? Завтра? Через неделю? Через месяц?
– Увы, рейхсфюрер, не так скоро…
– Да когда же, черт бы тебя побрал?! Говори!
– Подходящее расположение светил возникает только раз в двадцать три года. Самое близкое будет только в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году.
– Что?! – Гиммлер ударил кулаком по столу и вскочил. – Только через четырнадцать лет? Должно быть, ты издеваешься?
– Я, как и вы, рейхсфюрер, чрезвычайно огорчен, но не могу ничего изменить. И никто не может. Звезды подчиняются только своим собственным законам.
Гиммлер, тяжело дыша, обвел присутствующих мрачным взглядом.
– Прошу вас, рейхсфюрер, успокойтесь! – заговорил Зиверс. – Вы помните золотое правило – принимать то, что не можешь изменить? Что нам какие-то четырнадцать лет, если мы стоим у основания тысячелетнего рейха!
Гиммлер шумно выдохнул и снова сел.
– Ты прав, Вольфрам. Будущее принадлежит нам. Однако я надеялся, что сегодня мы его приблизим. Что ж, подождем. Но береги эту шкатулку и ее содержимое как зеницу ока!
На улице едва наступили сумерки, хотя и был уже десятый час вечера. Совсем скоро, всего через два месяца, наступят белые ночи – любимое время Сан Саныча. Вспомнив про мужа, Надежда заторопилась, не глядя по сторонам, и слишком поздно заметила большую черную машину, которая стояла чуть в стороне от дома. В машине кто-то сидел, и Надежда замедлила шаг. Машина вроде бы знакомая. Кто в ней? Снова Павел, что ли? Вот балбес, да и Сергей тоже хорош, она же просила Павла больше не присылать. Если появились какие-то вопросы, то можно и по телефону позвонить, как все нормальные люди!
Задняя дверца машины открылась, и из нее вышел человек, глядя на которого Надежда сразу поняла: дела ее плохи, тем более что следом вышел еще один, удивительно похожий на первого. Оба были невысокого роста, сухощавые, с непроницаемыми смуглыми лицами и раскосыми рысьими глазами.
Надежда тут же вспомнила черную машину, которая преследовала ее маршрутку от буддийского храма. Так вот это кто! Не иначе паразит уборщик навел на нее своих бонов!
Не поворачиваясь спиной к тем двоим, Надежда Николаевна сделала шаг назад. Потом еще один. Нога подвернулась, и Надежда едва устояла. Не хватало еще упасть! Она завертела головой в поисках помощи. Как назло, за домом никого не было. Весной жильцы в этом месте не ходили, потому как вроде здесь садик: дорожка, посыпанная гравием, и кусты по бокам, а летом даже клумба с бархатцами.
Сейчас только-только стаял снег, так что в садике было грязновато. А Надежда не нашла ничего лучше, чем вечером потащиться по тропинке за домом, где никого нет!
Она решила бежать, крича во все горло, как вдруг кто-то сзади схватил ее за руки, и оказалось, что возле машины стоит только один смуглый человек, а другой неизвестным путем оказался за спиной Надежды. Только что был там – а теперь тут!
– Тихо, – сказал этот тип на ухо Надежде, – не нужно шуметь. И дергаться не нужно. А то будет больно.
И сказано это было таким голосом, что Надежда поверила. Однако не в ее правилах было сдаваться вот так сразу, поэтому она попыталась лягнуть стоявшего сзади, но не попала и тут же заорала:
– Помогите, спасите, убивают!
И хоть бы одно окошко звякнуло, хоть бы кто высунулся! В телевизор небось пялятся, а тут человека похищают!
Внезапно из-за машины выскочило длинное гибкое тело и взвилось в прыжке вверх.
– Мефи! – крикнула Надежда. – Мефи, взять их!
Доберман уже был готов схватить, укусить или вообще растерзать смуглого незнакомца, но не успел приземлиться. Второй раскосый тип резко махнул рукой и что-то прошипел сквозь зубы. Огромный доберман с размаху шлепнулся на грязную дорожку и распластался на ней, не шевелясь и не подавая никаких признаков жизни.
– Мефи! Что они с тобой сделали? – закричала Надежда и рванулась изо всех сил, но снова не получилось. Казалось, что ее локти зажаты в стальных тисках. Однако она все же умудрилась ударить мучителя по щиколотке, но у Надежды было такое чувство, что она стукнула металлическую ножку от стула. Бей не бей, а той не больно.
Из-за угла дома показался Иннокентий. Очевидно, это не входило в планы похитителей, поэтому первый тип одним прыжком оказался рядом, и вдвоем они очень быстро протащили Надежду до машины и впихнули в салон. Надежда особо и не упиралась, потому что, увидев мертвую собаку, как-то ослабела и утратила волю к сопротивлению.
Водитель, не говоря ни слова, рванул машину с места. Последнее, что увидела Надежда, это полный отчаяния Иннокентий, склонившийся над своей собакой.
– Гады вы, – сказала она, глядя перед собой, – подлецы и сволочи. Животное-то при чем? И вообще, налетели вдвоем на одну женщину. Что вам от меня нужно?
Разумеется, никакой реакции на ее слова не последовало. Водитель спокойно вел машину, двое других сидели как истуканы, зажав Надежду между собой. Она решила подождать, что будет дальше. Сквозь тонированные стекла хоть и плохо, но было видно, что машина едет в сторону области. Проехали под железнодорожным мостом, выехали на Выборгское шоссе. «Так, стало быть, везут за город», – догадалась Надежда и шумно задвигалась, пихнув одного из похитителей в бок. Тот только зыркнул в ответ рысьими глазами.
– Куда вы меня везете? – спросила его Надежда, впрочем, не рассчитывая на ответ.
Второй похититель равнодушно взглянул на нее и что-то сказал своему напарнику на незнакомом языке. Тот коротко ответил и резко, сухо засмеялся.
Машина проехала безлюдную деревню, миновала маленькое сельское кладбище и свернула с дороги. Впереди показался простой деревенский дом, крытый старым толем и окруженный покосившимся забором. На небольшом придомовом участке лежал ноздреватый подтаявший снег, тут и там чернели проталины.
Машина остановилась, и водитель посигналил.
Дверь дома открылась, на крыльце появилась сгорбленная старуха в черном платке, в суконной телогрейке и красных резиновых сапогах, прохромала к воротам, открыла их.
Машина въехала во двор, старуха подошла к водителю и что-то недовольно сказала на незнакомом гортанном языке. Надежда разглядела ее через открытое окно машины – те же узкие, непроницаемые восточные глаза, смуглое обветренное лицо. Просить у нее помощи было бесполезно.
Водитель негромко ответил старухе и кивнул на Надежду. Старуха поджала губы, снова что-то раздраженно проговорила, и тогда водитель сунул ей денег. Старуха скривилась, но деньги взяла и ушла.
Надежду выволокли из машины и повели в дом.
Миновав темные сени, они оказались в большой комнате, почти половину которой занимала беленая печь. Также имелся круглый стол, накрытый вышитой скатертью, у стены стоял старомодный сервант, в котором сверкали бокалы, рюмки и несколько фарфоровых слонов разного размера.
