Зачем расстраиваться и переживать из-за того, на что ты никак не можешь повлиять? Конечно, можно пострадать, что скоро всем кабздец, как сказала прокурор Смирнова, или распереживаться по поводу очередной вредоносности, отчебученной каким-нибудь Сергачёвым со товарищи с «комсомольскими» значками на лацканах дорогих пиджаков, можно позавидовать фотке Аньки Скворцовой с новой сумкой Бальман в журнале о жизни бездельников или беситься от глупости Аллочки Верюжской с хризантемой на башке и Котиного Андрюшеньки с хоругвями и красным флагом, но лучше всё же сесть у берега реки в надежде вдруг жаба всё-таки одолеет гадюку, или наоборот, а ещё лучше увидеть вот это: «волки от испуга скушали друг друга»!
Ирка позвонила в разгар директорского тихого часа, когда Наташа в своём закутке отдела бронирования по обыкновению утрясала нестыковки между различными подразделениями отеля, чтобы по окончании тихого часа начальники этих подразделений могли приступить к директору с уже готовыми совместными решениями и не тратить бесценное время руководства на ненужную перепалку и перетягивание одеяла каждый на себя.
– Спускайся срочно, – велела Ирка, когда Наташа ответила на звонок.
Наташа полетела вниз по лестнице. Проходя мимо зеркала, на минуту задержалась, чтобы оценить свою повышенную шикарность. За последнее время шикарность Натальи Юрьевны Китаевой достигла невероятных высот, в её глазах появилось нечто такое, отчего мужчины теперь если и не столбенели при её появлении, но точно не пропускали это появление мимо своего внимания. Разнокалиберные охранники не перегораживали ей проход со свирепыми лицами, как они всегда это делали раньше, а вежливо улыбались и почтительно расспрашивали, к кому же это она пожаловала вся такая шикарная.
Ирка в белой норковой шубе до пят поджидала её в холле отеля аккурат у скульптуры Даши Намдакова. Рядом с этой шубой вся Наташина повышенная шикарность тут же померкла, как и не было её.
– Всё, Китаёза, я уезжаю! Держи. – Ирка протянула ей пакет. По его размерам Наташа поняла, что это картина. – Это та самая «Китаёза на рассвете», повесишь где-нибудь, чтоб твой прекрасный принц Калмыков не забыл, как ты выглядишь, пока тут вкалываешь.
– Как уезжаешь? Насовсем? – Наташа прижала «китаёзу» к груди.
– Ага! Меня Курт в Хельсинки ждёт, – сообщила Ирка со счастливыми глазами.
– Какой ещё Курт? – не поняла Наташа.
– Муж мой Курт! Он, между прочим, сам мне позвонил, первый. – Ирка расхохоталась. – Сказал, хватит дурью маяться. Не может он без меня!
– А Курт разве не немецкое имя? Ты ж говорила, он американец, – решила уточнить Наташа.
– Мы там все американцы: и русские, и немцы, и испанцы, и украинцы, и евреи. Кого там только нет.
– Ну да! Прям ковчег какой-то. А почему в Хельсинки ждёт?
– Сюда ехать боится. Говорит, мол, в эту дикую страну ни ногой. И правильно!
– А дом как же? Ты ж его на год сняла.
– Ну, хозяйка расстроилась, конечно, но я ей неустойку заплатила и картин оставила. Ей уж очень стога мои понравились.
– И отвальной не будет? Ну, как ты хотела с песнями и оливье.
– Нет! – Ирка замотала головой. – Лучше привальную устроим, когда вы с сантехником к нам приедете. Как говорится, уж лучше вы к нам! А пока то да сё высылай-ка ко мне Максика, да не тяни, я о нём позабочусь. Вы с Калмыковым себе ещё детишек нарожаете. – Ирка глянула на часы. – Всё, мне пора.
Она обняла Наташу, поцеловала её в обе щёки и исчезла за разъехавшимися в стороны стеклянными входными дверями, будто растворилась в снегопаде.
Наташа смотрела на снежные завихрения и чувствовала, как по щекам бегут горячие слёзы.
– Вот так! Прилетела, взбаламутила тут всё, а нам теперь со всем этим оставайся, – тоскливо заметил начальник охраны, который по своему обыкновению вдруг материализовался рядом с Наташей, откуда ни возьмись.
– Придётся как-то выживать, – сказала Наташа. – А куда деваться? Если все уедут, никого же не останется.
– Я вот думаю, что всё должно наладиться, и они все вернуться, – сказала Вероника Дмитриевна, тоже невесть как оказавшаяся тут же. Она протянула Наташе одноразовый платок. Наташа аккуратно промокнула лицо.
– «Надежды юношей питают», – сообщил начальник охраны, – а вы, уважаемая, далеко не они.
– Вот-вот! Я, молодой человек, давно живу, – проворчала Вероника Дмитриевна. – У нас тут всё происходит внезапно.
– Вы оба, когда подкрадываетесь, постарайтесь всё-таки как-то обозначать своё приближение, – попросила Наташа. – Видите, я разнервничалась.
– Так и быть, – пообещал начальник охраны, – буду гусеницами греметь.
– А я кашлять, – добавила Вероника Дмитриевна.
– Кашлять не надо! Всех отдыхающих распугаете. Там опять какой-то хитрый штамм обнаружили, новую волну нам обещают.
– Я гляжу, им понравилось. И что мы с этим всем будем делать? – Вероника Дмитриевна тяжело вздохнула и покачала головой.
– Как обычно. Засучим рукава и будем праздновать.
