– Аня, ты и моей смерти тоже хочешь? – сразу, не здороваясь, зло спросил он.
Панкратьева, конечно, отметила это «тоже». Это означало только одно: сердечный приступ Воронина людская молва уже четко связала с происками Панкратьевой.
– Ну-ка, ну-ка! Почему это «тоже»? Кого это я, по-твоему, уже до смерти довела? – также не здороваясь, точно попав в тон звонившего, ответила она.
– Извини, я оговорился, – собеседник сразу сбавил обороты.
– А мне твоя оговорка не понравилась, очень не понравилась. Ты забыл наверное, что Воронин ваш на меня благим матом орал, а не я на него. И при чём тут я и его сердечный приступ, никак не пойму? Я где, и он где? Может он, когда в обморок падал, закричал «Панкратьева», чтоб объявить свою последнюю волю и сказать, что все золото и бриллианты свои фамильные он хочет завещать прекрасной женщине по фамилии Панкратьева, потому как чувствует свою большую перед ней вину!
Собеседник Панкратьевой хихикнул.
– А это мысль! – согласился он. – Однако объясни-ка лучше свое поведение с поганым факсом в мой адрес и копией в отдел капстроительства компании? Я это могу квалифицировать исключительно как подставу и подкладывание мне большой свиньи.
– Дурак ты! Какая же это свинья? Это соломка, в том числе и под твою задницу. Сам взвесь, какие у нас с тобой есть альтернативы во всей этой непростой ситуации. Первая, ты с Копейкиным подписываешь техническое задание в том виде, в каком оно есть и в каком оно не нравится вашему нервному директору. Результат: получаешь по шапке от своего начальника. Вторая, ты с Копейкиным ничего не подписываешь, ждешь, пока твой начальник Воронин поправится. Результат: получаешь по шапке из компании как исполняющий обязанности директора за срыв сроков по контракту со всеми вытекающими. Выбирай. Я с тобой вместе по шапке получать не хочу, поэтому шлю тебе бумагу, из которой следует, что я белая и пушистая, а ты весь в коричневом. Но! Ты эту бумагу показываешь своему больному боссу. Босс говорит, что я стерва, и по шапке тебя не бьет. Я бы на твоем месте поработала с Копейкиным, пока он билет не поменял, и согласовала бы техническое задание. Но если ты выберешь другой вариант, то это будет твой выбор и твоя ответственность. Я в этом случае все равно буду стервой, но уже перед тобой. Ты сам говорил, что я боец. Вот я и бьюсь, как могу.
– Ты действительно стерва. Но ты права. – В трубке послышались короткие гудки.
Панкратьевой стало не по себе. Она достала очередную сигарету и только тогда заметила, что выкурила уже полпачки. Да, эту партию она, похоже, выиграла, но ей было стыдно. Очень.
Предстояло еще разобраться, что все-таки произошло с Ворониным, беспомощностью которого она сейчас так бесстыдно воспользовалась. Она хорошо запомнила слова волшебника Арсения о том, что причиненное ею зло вернется к ней в десятикратном размере. Но шар, который она запустила в голову Воронину, был золотистый, а не какой-нибудь другой. В этом Панкратьева была абсолютно уверена.
Практика. Опыт второй. Результат
Вечером в пятницу выпал снег. Снег в Питере всегда выпадает внезапно. Вот только что еще тянулась поздняя осень, похожая на запоздалое бархатное бабье лето с желтыми деревьями и зеленой травой, и всё – зима катит в глаза вместе со всеми своими прибамбасами: метель, гололёд и сосули! Да-да, именно сосули, похожие на сталактиты, сросшиеся со сталагмитами, то есть от крыши прямо до тротуара. Кто не спрятался и не улетел в жаркие страны, пожалуйте надевать шубы и менять резину на шипованную зимнюю. А кто не сменил, тот по первому снежку да по тонкому ледку как на коньках рискует въехать куда ни попадя и подпортить внешний вид любимого авто.
Естественно, на следующий день в субботу в шиномонтажных мастерских планировался полный аншлаг, однако Панкратьевой все же удалось записаться в шиномонтаж на смену резины. Ради этого ей пришлось пожертвовать самыми сладкими часами блаженного утреннего сна выходного дня, когда будильник, наконец, заткнулся и не зовет на трудовые подвиги. Ничего, зато, когда весь город будет еще спать, её любимую машину уже обуют в замечательную зимнюю резину, и можно будет смело ехать хоть до самой Финляндии, куда въезд фраеров на летней резине категорически запрещен.
Алик Зотов колёса на своем «мерседесе» в зимнюю резину никогда не переобувал, считая себя крутым мастером экстремального вождения. Он на своей летней резине регулярно участвовал в зимних гонках по льду озера Разлив. Там собирались любители экстремальной езды и елозили по скользкому льду промеж расставленных на озере автомобильных покрышек. Зотов говорил, что, участвуя в таком опасном мероприятии, он тренирует в себе спокойную отстраненность.
Панкратьева такого развлечения не понимала и не одобряла. Она очень любила свою машину и старалась обезопасить ее ото всякого рода неприятностей. Автомобиль Анны Сергеевны регулярно обслуживался в сервисном центре и всегда находился в идеальном рабочем состоянии. Поэтому в субботу Панкратьева встала ни свет ни заря и отправилась в шиномонтажный центр. Там она оставила на зимнее хранение свою летнюю резину и приехала домой уже на новой зимней.
Дома царила тишина, все еще спали. Панкратьева разделась и залезла в кровать под бочок к Алику Зотову. Самое время как раз заняться той самой большой и чистой любовью. Однако, прикоснувшись к Алику, Панкратьева поняла, что про большую и чистую любовь можно смело забыть. Алик оказался невозможно горячим, его явно знобило. Когда она попыталась его разбудить, он застонал. Панкратьева не на шутку перепугалась. Таблеток Алик не признавал и никогда их не употреблял, однако ситуация явно была критической. Панкратьева сунула ему подмышку градусник, и на ее глазах ртуть быстро поползла по столбику вверх, устремляясь к сорока градусам.
Температуру требовалось срочно сбить. Ясное дело, что даже самая дорогая скорая помощь так быстро не примчится. И что сделает скорая? Поставит больному укол с жаропонижающим. Так чем это лучше принятой вовремя таблетки? Тем более, что кроме температуры, никаких других признаков охватившего Зотова заболевания не наблюдалось, никаких тебе соплей и кашлей.
Панкратьева кинулась на кухню и открыла ящик с лекарствами. Потом сообразила, что никакую таблетку в этом состоянии в Зотова не засунешь. Взгляд упал на шприцы. Точно! После последней Федькиной ангины в доме должны оставаться ампулы с жаропонижающим. Правда, срок годности наверняка уже истёк, но это по сравнению с такой опасной температурой – полная ерунда. Вколем, а там проверим! Панкратьева быстро набрала лекарство в шприц, сразу две ампулы и помчалась обратно в комнату.
Зотов закутался в одеяло, дрожал и постанывал. Панкратьева тихонько отогнула одеяло в том месте, где должна была находиться бесценная попа важного директора завода, молниеносно протерла место укола спиртовой салфеткой и быстро всадила шприц в Зотова. Зотов слабо дернулся, и несмотря на всю опасность ситуации, Панкратьева захихикала. Странным образом она получила ото всей этой процедуры огромное удовольствие. Надо будет написать в дамский журнал статью о важности уколов в семейной жизни. Что ни говори, а сближают ведь, черти!
