Панкратьева задумалась о том, что, может быть, в этом и состоит ее призвание: обставлять и обустраивать квартиры. Пожалуй, на такую работу она бы бегом бежала как Дубов. Вот только деньжат у неё маловато, чтоб сделать это своим бизнесом: покупать квартиру, делать из нее конфетку и продавать. Работать для конкретного заказчика Панкратьева бы не смогла. Если б заказчик затребовал богатого в позолоте интерьера, в стиле модного в некоторых кругах цыганского барокко, то такому заказчику она могла бы и морду набить. В точности как Дубов, если кто-то не согласен с его видением технологического процесса.
В самом конце бюллетеня она неожиданно нашла то, что искала. В первую очередь квартира была хороша тем, что кроме гостиной и кабинета, имела еще две спальни с отдельными санузлами. Стоила она дорого и всех прежних накоплений Панкратьевой вместе с деньгами, взятыми в долг на фирме, никак не хватало. Продавать имеющуюся жилплощадь Панкратьева не имела никакого желания. Федька вырастет, и ему надо будет жить отдельно, а квартиры дорожают каждый день. Решение пришло уже во сне. Она возьмёт кредит под залог своей старой квартиры, и будет ее сдавать, а вырученные деньги направит на погашение этого кредита.
Наутро она уже обзванивала знакомых банкиров, причем делала она это со странной уверенностью, что новая квартира у нее уже в кармане.
Подопытный объект номер два. Последствия
В Сургуте Александру Васильевичу Зотову внезапно стало очень плохо, думал, что помрет. Его просто выворачивало наизнанку. И сырая рыба была тут совершенно ни при чем. Он уже заметил, что такое с ним происходит всякий раз, когда он надолго и на большое расстояние отдаляется от Панкратьевой. В первый раз, когда такое случилось тоже в командировке в Нижневартовске, он по возвращении сразу побежал по врачам. Врачи его полностью обследовали и ничего подозрительного не нашли. Только содрали кучу денег. Поэтому, когда подобное стало случаться практически регулярно во время его долгих вояжей в Западную Сибирь и даже во время коротких поездок в Белоруссию, он к врачам уже не обращался. Зачем деньги на ветер выбрасывать?
В этот раз Зотову стало плохо как никогда. Однако это его состояние совершенно не походило на то, в котором он оказался после ментального удара, нанесённого Панкратьевой. Тогда было все понятно, недаром он практически в совершенстве изучил психическое оружие. Сейчас же его ощущения можно было сравнить разве что с наркотическими ломками. Во всяком случае так эти ломки описываются в специальной литературе. Ему с огромным трудом удалось ментально воздействовать на заказчика, чтобы перенести совещание на понедельник. Конечно пришлось утихомиривать и разбушевавшегося собственного технического директора, которого жена ждала домой в субботу.
Всю субботу и воскресенье в номере отеля он медитировал, борясь с неизвестным недугом, пытался восстановить хотя бы видимость работоспособности. Легче ему стало только во вторник, когда самолет приземлился в Питере, а по-настоящему отпустило только тогда, когда он вошел в квартиру и увидел Панкратьеву. То, что она задумала что-то недопустимое, ему стало ясно уже во время их телефонного разговора, когда он позвонил ей из аэропорта. Но чтобы сразу и бесповоротно пресечь эти ее странные поползновения, он был ещё слишком слаб, поэтому постарался максимально оттянуть момент их встречи.
Конечно, как он и предполагал, из этой встречи ничего хорошего не получилось. Все время их разговора Зотова не покидало ощущение, что за Панкратьевой стоит какая-то неведомая сила, с которой он ничего поделать не может. Стараясь не выпадать из состояния спокойной отстраненности, он улыбался этой женщине, несмотря на обидные слова, которые она ему наговорила. Он улыбался даже когда собирал вещи, и она его уже не видела. Он улыбался, когда оставлял ключ на журнальном столике, и когда ехал домой, тоже улыбался как дурак. Как самый настоящий дурак! Он опять выпустил из рук необходимое.
Улыбаться он перестал дома, когда уже разложил вещи по шкафам. Он поймал себя на желании плюнуть на спокойную отстраненность и расколошматить чего-нибудь да так, чтобы на мелкие кусочки без возможности восстановления. Больше всего хотелось расколошматить саму Панкратьеву, порвать ее на части. Но ничего, пока она не нашла себе какого-нибудь дурака с кувалдой как его бывшая, у него еще есть шанс ее вернуть. В том, что она никого не нашла, Зотов не сомневался. Панкратьева совершенно не умеет врать. Ничего, еще приползет к нему на брюхе, покорная и несчастная. Прощения просить будет.
Он представил себе ревущую Аньку, которая умоляет его вернуться, и усмехнулся. Эта картина его успокоила. Зотов плюнул на свою усталость, сконцентрировался, зацепился за Анькин образ и начал тащить из Панкратьевой душу. Но через некоторое время контакт внезапно прервался. Панкратьева явно куда-то спряталась. Ничего себе противника он у себя под боком проглядел! Хотя вряд ли. Скорее всего это просто связано с его ослабленным состоянием. Он решил не суетиться, вернуть себе форму и со свежими силами напасть на Панкратьеву следующей ночью.
Весь следующий день он медитировал, накапливал Ци, поглощал белки: грибы, яйца, курицу и уже к вечеру чувствовал себя прекрасно. Однако за Панкратьеву даже не удалось зацепиться. В этот раз она никуда не спряталась, была как на ладони, вот только что-то мешало ему к ней пробиться. Зотов не огорчился, а наоборот пришел в неописуемый восторг. Вот это женщина! И как он ее проглядел? Ведь жил же с ней целых два года.
Зотов впервые столкнулся с подобной странной и неизвестной ему силой. Стало интересно. Следовало восстановить с Панкратьевой непосредственный контакт, причём восстановить любой ценой.
Наутро он прислал ей в офис цветы, двадцать пять красных роз. Попытки дозвониться до нее по мобильному ни к чему не привели, она упорно не отвечала на его звонки, а все попытки связаться с ней через секретаршу натыкались на вежливый ответ, что Анна Сергеевна сейчас очень занята и обязательно перезвонит ему позже. Это еще больше его раззадорило. По всему выходило, что происходящее не случайность, и Анна Сергеевна Панкратьева не просто по-женски на что-то обиделась или не хочет с ним разговаривать, а отлично себе представляет, что она делает. То есть понимает, чего он добивается, и к чему приведет их непосредственный контакт. Это свидетельствовало еще и о том, что она его всё-таки боится. Этого он в конечном итоге и добивался. Женщина должна бояться. Это даже в библии написано. А то, видите ли, не уважает она его! Хорошо, обойдемся без ее сопливого уважения. Пусть боится. Уж чего-чего, а напугать её как следует он сможет. Вот в этом Зотов точно не сомневался, и не таких запугивал.
«Хорошо, Анюта! Я тебя все равно поймаю»! – решил он и отправился к ее офису.
Это потребовало от него некоторых усилий и напряжения, ведь он, можно сказать, впервые в жизни не опоздал и явился точно к концу рабочего дня на предприятии Дубова. Он знал, что Дубов придерживается старых советских правил в отношении трудовой дисциплины и требует от своих сотрудников непременного присутствия на рабочих местах с девяти утра до шести вечера с перерывом на обед.
