– Ни то, ни другое, я живу не по средствам.
– Любите золото, бриллианты. – Он окинул её придирчивым взглядом. – Что-то не похоже, в ушах ничего не сверкает.
– Я слаба на недвижимость.
– О! Ну это скорее не недостаток, а достоинство.
– Недостаток у меня один – я очень скромная. Слушайте, полковник, вы ведете себя как настоящий Штирлиц, нет, даже не Штирлиц, а скорее шеф гестапо Мюллер. Всё уже разузнали как на допросе, пойдемте лучше купаться. Да! Кстати, а почему мы вас с вашим младшим товарищем в самолете не видели?
– Мы, Штирлицы, обычно незаметны глазу. Сливаемся с местностью. А допросил я вас специально в отсутствие детей и посторонних. Когда еще удастся в этой толпе нормально поговорить?
Оставшиеся дни перед Новым годом они провели все вместе, как правильно отметил Тимонин, в толпе. Купались, загорали, и к новогодней вечеринке Панкратьева стала и вовсе неотразима. Ведь ничего так не красит женщину как легкий загар, безмятежный отдых и хороший крепкий сон.
Вечеринка по-настоящему удалась. Было вкусно, пьяно и весело. Правда, Панкратьева слегка опасалась, что Люська может слететь с тормозов, напиться и к радости отдыхающих учинить свои любимые настольные танцы. Однако ее опасения оказались напрасными. Люська с Гвоздевым весь вечер дымили как два паровоза, и разговаривали почему-то об импрессионистах. Федька тоже времени даром не терял и охмурял хорошенькую девочку из Москвы, маленький Ванька ему изо всех сил помогал. Бегал за пирожными и соком. А Панкратьева танцевала с Тимониным все медленные танцы. Она чувствовала себя очень уютно и спокойно в его руках. Потом они с большим трудом запихнули разгулявшихся детей спать, пришлось даже разрешить им выпить немного шампанского, и пошли гулять к океану. Над океаном светила невозможно красивая Луна. Тимонин схватил Панкратьеву в охапку и поцеловал. Целовал он ее долго, со вкусом, и поцелуй этот Панкратьевой очень даже понравился.
– Виктор Иванович, – спросила его Панкратьева, когда они оторвались друг от друга, – у нас с вами, что, курортный роман?
– Нет, Анна Сергеевна, – ответил Тимонин, крепко обнимая ее, – у нас с вами роман не курортный, а самый что ни на есть житейский. Уж очень вы мне подходите и так просто от меня теперь не отвертитесь.
– И не собираюсь, – честно призналась Панкратьева.
________________________________
* Про Фёдора Панкратьева читайте в романе «Дура среднего возраста».
Результаты
С того момента отношения Анны Сергеевны Панкратьевой и Виктора Ивановича Тимонина развивались стремительно, и уже через месяц с небольшим он переехал к ней на постоянное проживание. А чего тянуть, когда и так всё ясно? Это про нелюбовь люди обычно раздумывают, взвешивают все за и против, а когда случается в жизни любовь, то и без взвешивания понятно, что расставаться нельзя ни на минуту. Невозможно расстаться, когда ты встретил эту самую любовь, в которую многие не верят, но все надеются когда-нибудь встретить. Встретить надеются, но место для неё не освобождают, или сами себе не признаются, что хотят именно любви. Твердят как заведённые, что им никто не нужен. Люди странные создания, постоянно забывают, зачем пришли в материальный мир, но это всё можно списать на сложности погружения. Материальный мир – это вам не какая-то там Марианская впадина, в него экспедиция посложнее. Вот и Ангелу сверху порой очень трудно, а то бывает и вовсе никак невозможно до своего собственного воплощения докричаться. Ох уж эти воплощения! Сами не ведают, что творят. Некоторых, как вы уже знаете, никакой внедорожник в зеркале заднего вида не настораживает, даже если он очень-очень большой и очень-очень чёрный.
Тимонин с Панкратьевой, встретив эту самую любовь, как и положено всему живому во вселенной, сразу же приступили к гнездованию, выстраиванию совместного дома, а именно отремонтировали новую квартиру, рассчитались с долгами, а через год и вовсе поженились официально со штампом в паспорте и свидетельством о браке. Те, кто говорят, что штамп в паспорте никому не нужен, очень сильно ошибаются и, наверное, никогда не сталкивались с государством. Это вам никакого дела нет до чужой жизни, а вот государству всегда есть дело, кто кому кем приходится, потому что на этом основании оно определяет, кому и что разрешить, а кому и вовсе запретить. Например, не допустить к больному, или, не приведи Господь, на свидание к заключённому. Государство всегда может крикнуть:
– А ты кто такой?! А ну пшёл вон отсюдова!
Но это совсем не означает, что штамп этот о браке надо в паспорт ставить всегда. Ни в коем случае! Штамп сам по себе может оказаться очень опасен, но это уже другая история.
В процессе гнездования семейства Тимониных ванну с пузырями для Фёдора так и не купили. Как водится, сэкономили на детях, но их воспитание пускать на самотёк не стали, ведь, как справедливо заметила Анна Сергеевна, полковники бывшими не бывают, и Виктор Иванович всерьёз занялся воспитанием бойца Фёдора Панкратьева. Обошлось, конечно, без поколачивания, но некоторые щекотливые моменты всё же пришлось пережить. Ну так дети на то и дети, ещё неизвестно, кто кого воспитывает.
Маша Тимонина приезжает в гости к отцу на каникулах. Ей нравится новая семья Виктора Ивановича. Воспитанием Маши занимается её собственная мама, поэтому общение Маши с Анной Сергеевной обходится безо всяких там щекотливых моментов. Их отношения переросли в нежную дружбу.
А ещё следует отметить, что встретившие свою любовь обычно спят крепко держась за руки в точности как родители Гены Воронина.
Анна Сергеевна, как и обещала в свое время Геннадию Ивановичу Воронину при свидетелях, с работы уволилась. Но в домохозяйки не пошла. Занялась своим бизнесом. Ремонтирует, перестраивает квартиры и ими торгует. Естественно, бизнес этот не обошёлся без привлечения накоплений её супруга, но и в новые долги влезть тоже пришлось. Однако Анна Сергеевна всё прекрасно понимает про рентабельность и отрицательные чистые активы, поэтому никаких долговых пирамид не выстраивает. На работе этой новой ей, чего греха таить, приходится иногда со своими подрядчиками и матом поговорить. Ведь подрядчики у Анны Сергеевны совсем не научные люди, не Телевички какие-нибудь, и бывает, что других слов кроме матерных вовсе не понимают. Однако Анна Сергеевна никогда этим самым матом не кричит как Дубов и ногами не топает, она этим матом очень вежливо и спокойно разговаривает. Знает, что энергию свою чистую и красивую распылять подобным образом ни в коем случае нельзя. Энергию надо к бизнесу и к дому прикладывать. Поэтому на работу она бежит с радостью, да и с работы домой тоже торопится в хорошем настроении. Надо ведь своих любимых мужчин накормить чем-нибудь вкусным и в квартире успеть прибраться. В новой-то квартире убирать одно удовольствие.
Использовать запретные практики Панкратьевой уже просто ни к чему. Ей всё нравится в собственной жизни. А если и нападает на неё где-нибудь в магазине какой-нибудь энергетический вампир, то тут же отступает. Ведь Анна Сергеевна понимает причину и начинает этого вампира жалеть, а снисходительная жалость для энергетического вампира, хуже чеснока для вампира настоящего.
