— Что случилось? — забеспокоилась Елена. Видимо, мое лицо не выражало ничего хорошего.
— Дядя Толя умер, — тихо ответил я, отворачиваясь. Не хотелось, чтобы кто-то видел мои слезы.
— Вы были близки?
— Он заменил мне отца, — я стоял у окна, глядя вдаль, а Елена подошла ко мне и молча обняла. Так мы и стояли довольно долго, пока я не пришел в себя. Я был чертовски благодарен Лене за то, что она ни о чем не спрашивает, а просто находится рядом. Со смертью дяди Толи я снова почувствовал себя сиротой. И если бы не Лена, чувство одиночества меня бы раздавило. Она жалела меня и сочувствовала, но молча, поддерживая всей силой своей души. И скоро я мог говорить.
— Отец умер очень рано, мама еще сидела в декрете со мной. Несчастный случай на производстве. Денег не было, семья отца никогда нас не жаловала. Единственный, кто не отвернулся от нас — папин родной брат, дядя Толя. Он тогда уже был солидным бизнесменом. Но помогал не только деньгами. Часто приезжал к нам, играл со мной. Мои первые воспоминания детства связаны с его улыбкой и заботой. Он проводил с нами почти все выходные. Потом помогал мне встать на ноги, советовал, как вести бизнес. Естественно, его семье это очень не нравилось. О них с мамой что только не говорили.
— А они с твоей мамой …
— Нет, — уверенно ответил я. — Никогда, насколько я знаю. Хотя дядя Толя как раз был бы не против. Но у него в родной семье тоже был ребенок, Юрка, мы с ним ровесники. А дядя не из тех людей, которые бросают семьи. Мама же никогда бы не согласилась на роль любовницы. Тем не менее, мы все были довольно близки. Поэтому семья дядя Толи с нами не общалась. Как и все со стороны отца. Хорошо хоть, Юрка позвонил насчет похорон. Не ожидал от него.
— Отчего он умер?
— Сердце! — в мой голос отчетливо добавилась злость. — Он же работал как проклятый, пытаясь содержать и свою семью, и нашу. А его родные никогда ему за это даже спасибо не говорили, принимали все как должное. Жена, тетя Варя, никогда не работала, занималась только собой, спихнув дом на прислугу, а Юрку на нянек. Дядю Толю пилила все время, к сыну не подпускала, мол, научишь его плохому. Брат вырос абсолютным балбесом — под тридцатчик, а даже института не окончил. А уж работать тем более не пытался. Куда его отец только не пристраивал! Нигде не удержался и месяца. Для Юрки главное — красивая жизнь и девочки. А еще алкоголь и наркотики. Сколько раз его дядя Толя из полиции вытаскивал! Вечно за сердце хватался после очередного загула сыночка.
— Что ж он совсем отца не берег? Ведь существовал за его счет. Как он будет теперь жить?
— Думаешь, ему есть до этого дело? Он всегда ревновал отца ко мне. Дядя Толя в открытую говорил, что я ему ближе, чем сын родной.
— Это он зря. Представляю, как твой брат на это злился.
— Да. Так что отношения у меня с ними те еще. Это точно не родственные души. Они все боялись, что дядя Толя на меня что-то отпишет по завещанию. А мне не нужны были его деньги, у меня своих хватает. Лишь бы он был жив… — я споткнулся на слове из-за спазма в горле.
— Держись, родной мой, я рядом, — Елена обняла меня еще крепче, и на душе стало чуть светлее. Завтра предстоял невероятно сложный день.
Потом я позвонил маме. Ее предупредить о похоронах никто не удосужился. К счастью, с ней на даче сейчас был Виссарион с семьей. Так что она не осталась наедине со своим горем.
Этой ночью мы с Еленой просто спали, обнявшись, и ни о чем не расспрашивая друг друга. Мне снился дядя Толя, молодой и улыбающийся. Я проснулся в слезах. Но тут же взял себя в руки — пора было ехать на похороны. День предстоял тяжелый.
Елена вызвалась сопровождать меня.
— Не стоит тебе там показываться, — пытался возражать я. — Эти люди меня ненавидят. Не хочу, чтобы их ненависть коснулась тебя.
— Возражения не принимаются, — мягко, но твердо прервала меня Елена. — Я не знаю твоих родственников, их отношение ко мне меня не волнует. А вот оставить там тебя одного будет неправильно.
Она сдержала слово и ни на минуту не оставляла меня одного, своим присутствием смягчая мое горе.
Мы заехали за мамой и направились к ритуальному залу. Там было совсем немного народу — родственники дяди Толи со стороны отца, несколько сослуживцев, соседи. Когда мы вошли в зал, и тетя Варя нас заметила, то сразу нахмурилась и демонстративно отвернулась. А вот Юрик даже подошел.
— Все-таки притащились? — вместо приветствия сказал он, пошатываясь. Я понял, что он уже прилично выпил. — Пожалели бы мать. Ну да ладно, проходите, раз приперлись.
Я промолчал. Мне было плевать, что этот урод думает о нас.
Мы подошли к открытому гробу. Дядя Толя выглядел умиротворенным. Не удивительно — наконец-то он избавился от опостылевших родственничков. Я уже не плакал, а мама все время прикладывала платок к глазам. Ее горе было неподдельным. Елена держала за руки нас обоих.
Не помню толком ни вынос тела, ни поездку на кладбище. В общий автобус нас никто не звал, так что мы ехали своим ходом. За рулем сейчас была Елена, и я отметил, насколько хорошо она водит автомобиль. Хотя эмоции бушевали и в ней тоже.
— Они не имеют права устраивать скандалы на похоронах! — не выдержала она. — Вы пришли не к ним в гости, а попрощаться с близким человеком!
— Ох, девочка, ты права, конечно, — вздохнула мама. — Но Варечка всегда была излишне эмоциональна. И не считала нужным скрывать своих чувств. Юрик уродился в нее.
— Избалованные паразиты! — сердилась Лена. — Простите, что я так о ваших родственниках…
— Ты права, — усмехнулся я. — Да и какие они нам родственники? Дядя Толя — брат отца, а тетя Варя нам никто. Юрик — брат, это да. Но общаться с ним было невозможно ни в детстве, ни сейчас. Дядя Толя всегда говорил, что его семья — одна большая ошибка. Только не знал, как это исправить.
— Как это несправедливо!
— Жизнь чаще всего справедлива, — возразила мама. — Да, наши родственники со стороны отца нас не жалуют. Но счастья им это не прибавляет. Теперь, когда Толи не стало, мы окончательно прекратим общаться. У нас с ними нет ничего общего. А уж родственной привязанности и подавно нет.
На кладбище мы не стали подходить слишком близко к могиле. Стояли и смотрели со стороны. Тетя Варя что-то отвлеченно обсуждала с сыном. Тот уже еле стоял на ногах. Мы уехали, как только гроб исчез из виду, а на его месте возвысился небольшой холмик.
— Ну, вот и все, — шепотом произнесла мама, снова прикладывая платок к глазам. — Прощай, Толенька, земля тебе пухом. Поехали, дети, домой, помянем сами.
После недолгих посиделок на даче, мы с Еленой вернулись в нашу квартиру. Злата тут же подскочила к нам, рассказывая, сколько картинок они нарисовали с тетей Машей. Жизнь потихоньку возвращалась в нормальную колею. Я был благодарен Елене за сегодняшний день. В который раз удивляясь, насколько она и ее дочь мне ближе, чем настоящие родственники.
