— Привет, — как можно небрежнее сказала я. — Мне тут из садика названивают, спрашивают, где Злата, вылечилась ли она? Когда придет? Или что-то случилось?
— Ничего, все нормально, — буркнула сестра.
— Злата с тобой? — попыталась я выведать тайну.
— Да. Ты чего звонишь-то? Чего тебе надо? — ее голос был сердит, а мне хотелось заорать на нее матом, но я понимала, что ничего этим не добьюсь.
— Да просто спросила, — спокойно ответила я. — Ты обращайся, если что, мы же все-таки родственницы. Если нужно полечить Златочку, я всегда помогу, подскажу, что и как, — произнесла я, скрипя зубами.
— Ничего нам от тебя не надо, у нас все хорошо. Пока! — сухо попрощалась сестренка.
— Пока, — я положила трубку. Обернулась к Максу. — Говорит, что дочь у нее. Врет. — Мое сердце снова сжалось от страха.
— Кто еще может что-то знать?
— Мама! — вдруг пришло мне в голову. Я лично с мамой общалась крайне редко после последнего разговора. А вот Олеся ей звонила часто, насколько я знала. Ведь она привыкла жить с мамой, а в этом городе у нее никого не было. Да и мама скучала по Лесе и часто ей звонила. — Может, она хотя бы ей все рассказала? Если нет, я звоню в полицию! — Я уже плохо соображала от ужаса. Мало ли, где моя сумасбродная сестренка оставила дочь! Может, на трассе, чтобы подобрал кто-то. Или вообще в лес увезла, и пора поднимать весь город с волонтерами, пока не поздно! Или еще что похуже сделала, и теперь Златочку никто никогда не найдет!
— Звони маме, — Максим усадил меня на диван и сжал руку. Это немного привело меня в чувство. Сначала надо все выяснить, паниковать буду потом.
Я набрала знакомый номер.
— Мама, привет, как дела? — я тщательно проговаривала слова.
— Привет. Да ничего, все нормально, — мне показалось, что она немного нервничает. — Как вы там?
— Да у нас-то все хорошо. А вот у Леси непонятно что твориться. Ты не знаешь, где Злата? Мне тут и из садика звонят, и соседка тревогу бьет. Олеся ничего не говорит, как будто мы вообще чужие, — я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно и капельку безразлично. Типа, просто немного беспокоюсь о непутевой родственнице. Маме вовсе необязательно знать, в какой я сейчас панике.
— Я тоже ничего не знаю… — голос мамы звучал очень неуверенно, что только подтвердило мои предположения: Леся наверняка ей все рассказала. Теперь надо как-то выудить у нее эту информацию.
— Мам, — как можно тверже сказала я, — это не шутки. Воспитательницы обязаны подать в розыск, если пропал ребенок.
— Да какая им разница? — занервничала мама. — Ее мать родная забрала, может, просто не хочет, чтобы она ходила в садик!
— Это же не так, и ты прекрасно об этом знаешь. Тем более, она мне ничего не сказала, и я за садик заплатила всего два дня назад за целый месяц. Это же навевает подозрения. Ты хочешь, чтобы с Леськой полиция разбиралась? — я знала, что мама не любит напрягать мозг по пустякам, в этом Олеся была в нее. Так что надо давить на нервы любыми способами.
— Ой, ну ты что, какая полиция? — перепугалась мама, заглотив наживку. — Ох, ну Лесечка просила, чтобы я тебе не говорила, типа не твое дело… В общем, она ее в детдом отдала.
— Что? В какой еще детдом? — я схватилась за сердце.
— Не знаю. В какой-то. Но она сама отдала, имеет же право, да? Надо как-то воспитателям сообщить, чтобы они успокоились и не вызывали полицию. Все ведь нормально.
— Нормально, — я постаралась унять стучащее сердце. Хорошо, Максим был рядом и гладил меня сейчас по голове. — Куда уж нормальнее. Зачем она это сделала? Могла же мне отдать…
— Лен, ну зачем тебе эта обуза? Не намучилась еще? Тем более, у тебя вон личная жизнь налаживается. А какому мужчине нужен больной ребенок? Они и здоровых вон бросают, — мама горько вздохнула. — Так что Леся решила вот так. И мне тоже кажется, что так будет лучше. Злата же ненормальная, ей уже пятый год, а она не разговаривает толком. Зачем нам ребенок-инвалид, правда? Только жизнь себе портить. Вам с Лесей нормальных детей рожать надо.
— Надо, — спокойно ответила я, пытаясь уложить информацию в голове.
— Ну вот, я так рада, что ты поняла, — с облегчением сказала мама. — А то я говорила Лесечке, что, может, ты возьмешь Злату обратно. А сейчас думаю — все получилось правильно, да? Мы же с самого начала это хотели сделать.
— Мам, спасибо, что сказала, — мое сердце как закаменело, сейчас я могла спокойно говорить на любую тему. Без толку сейчас спорить и что-то объяснять. Что Леся, что мама — они одинаковые. И никогда меня не поймут. Надо просто подыграть, чтобы мама не догадалась о моей боли.
— Ой, ты только не говори Лесечке, что я тебе проговорилась, ладно? — забеспокоилась мама.
— Нет, конечно, ты что, — успокоила ее я. — И ты не рассказывай ей ни в коем случае, что я все знаю. Я, в-принципе, согласна с ее решением, но лучше ее лишний раз не злить. А с воспитательницами я сама потихоньку поговорю.
— Как хорошо, что ты все поняла, — сказала мама с видимым облегчением. — Наконец-то этот груз упал с наших плеч.
Она еще что-то говорила, и я вежливо слушала, хотя мысли были заняты совсем другим. Наконец, я положила трубку.
— Я все слышал, — сказал Максим. — Значит, детдом.
— Ну да.
— Вот тварь.
— Ну да.
— Но в этом есть и положительный момент.
— Да ну? — удивилась я.
— Теперь ее запросто можно лишить родительских прав, — хищно улыбнулся он мне.
— Хм… Ну хоть что-то радует. Осталось найти детдом, в котором сейчас Злата, — я снова нервничала, но уже не так сильно. В конце концов, я узнала, что Злата жива-здорова, а найти ее — дело техники.
— Так пошли искать, — Максим бодро вскочил с дивана. — Звони на работу, ты сегодня явно никуда не пойдешь. У нас много планов на день.
После организационных вопросов с работой — меня отпустили неохотно, но мне было плевать, Максиму пришлось назначить временного исполняющего обязанности на время своего отсутствия в фирме, — мы сели за компьютеры. Окей, Гугл, где тут у нас детские дома? В нашем городе их оказалось тридцать. Мы начали обзванивать все по очереди. Сразу оказалось, что дозвониться туда не так-то легко. А если и возможно, то в приемной не знают, поступала ли туда Злата. Мы вычеркивали заведения, в которых нам четко говорили, что новых детей на этой неделе на было. Но остались еще несколько, в которых нам не предоставили информацию. Мы отправились туда своим ходом.
На след мы напали уже в пятом по счету детдоме. В приемной сказали, что утром поступила какая-то девочка, но рассказывать об этом посторонним они не собираются. Максим сразу же напросился на прием к директору.
Директор детдома, Наталья Александровна, невысокая пухлая брюнетка лет пятидесяти, встретила нас неприветливо.
