Грудь Конора распирал нервный смех, но он проглотил его зачатки.
– Ладно, идёмте. Ещё успеем добраться до того, как рассветёт.
Он буквально чувствовал, как к ногам прицепили два лишних балласта. Путь через лес сразу показался труднее и дольше. Или он просто начал трезветь...
Однажды они почти такой же компанией добыли Драупнир, да и вообще много дел наворотили... Кто знал, вдруг у них действительно получится обмануть богов и вытащить полукровку из беды?
***
Они вернулись к полудню. Конор просчитался – маг завёл его куда дальше, чем он ожидал. И хоть здешняя чаща была ему незнакома, заблудиться не вышло. Хруго взял на себя роль проводника, по они не вышли за пределы облюбованных Сынами окрестностей. В противном случае они не достигли бы убежища и к ночи.
Около месяца назад Конор и остальные присмотрели небольшую пещеру на границе леса, предваряющей горную равнину. Плоская скала, казавшаяся издали невзрачным валуном, умело прятала в колючих зарослях узкий проход, который мог заметить только самый зоркий глаз. Жаль, что места для коней в ней не хватило, поэтому тем пришлось пастись снаружи.
Ни Бора, ни Хруго за время пути вопреки ожиданиям не жаловались на усталость и холод, однако Конор услышал их облегчённые вздохи, когда они наконец дошли до пещеры. Он-то думал, что всю дорогу его будет сопровождать нытьё, блондинки по крайней мере, но, видимо, не только он научился терпению. Сыны и впрямь не располагали такими уж радужными перспективами, в коих заверял маг, раз эти двое были готовы присоединиться к Конору.
Волколак сторожил вход, слившись со скалой благодаря прикиду в зелёно-серых оттенках. Он заметил их давно, однако всё равно с удивлением посмотрел на Бору.
– Марк, – вымолвила та.
– Бора, – пролепетал волк.
– Воркуйте, мы вас оставим, – фыркнул Конор и направился ко входу вместе с Хруго.
– Погоди... Что сказал Тород?
– Внутри поговорим, шерстистый.
Войдя, Конор снял плащ и оценил обстановку. Костёр догорел совсем недавно, внутри котелка была заботливо оставлена бардовская каша, хотя Конор скорее перекусил бы сейчас чьей-нибудь сонной артерией, чем этим варевом. Следом в пещеру вошли Хруго и Бора. Девчонка, осмотревшись, не проявила особых восторгов. Низкий, почерневший от копоти потолок, покрытые мхом стены, заваленные по всему периметру всяким барахлом, и спящее возле кострища тело незнакомца – всё это явно не вписывалось в её представления о миссии под названием «Спасение ярла и Севера».
– Ночью здесь тепло, – прокомментировал волколак.
Конор снова фыркнул.
– Это что, кровь? – Бора посмотрела на пол.
– Вы всё-таки избавились от трупов, – заметил Конор.
– Чем ещё было заняться, – ответил волк и, пройдя мимо кострища, принялся разбирать хлам, но очень скоро передумал и просто застыл столбом.
Бедная псина не знала, куда себя деть в присутствии блондинки.
– От чьих трупов? – спросила она.
Конор, покосившись на неё, ухмыльнулся и промолчал. Валявшийся у потухшего костра белобрысый приоткрыл один глаз:
– Я надеялся, что ты не вернёшься.
– О, я бы не доставил тебе такого удовольствия.
– Ты привёл новеньких? Будет веселее помирать.
– Это Брэнн, – пояснил волколак Боре, переминаясь с ноги на ногу.
– Брэннон из Зарибора, – поправил белобрысый
– Да хоть князь лутарийский, кыш отсюда, – скомандовал Конор. – Твоя очередь дежурить сейчас. Так что лети наружу, птенчик.
Не успел юнец обложить его порцией ругательств, как из дальнего конца пещеры вынырнул певун.
– Бора, это ты?
– Берси?
Певун кинулся к блондинке, перепрыгивая через костёр и белобрысого. У Конора зачесалось в глотке от тошноты, и он поспешил отойти подальше.
Может, они будут так увлечены своей болтовнёй, что его никто не заметит?
Твою мать, он ведь и не подумал, что наличие стольких болванов в одной маленькой пещере сильно усложнит ему жизнь. Он привёл пополнение в и без того обширный зверинец.
Дойдя до своего спального места, Конор избавился от оружия, оставив в ножнах только пару ножей. Он тяжело и раздражённо выдохнул, когда к нему подкрался волколак.
– Чего тебе?
– Он отказал, – не вопрос, а утверждение.
Такое простое. Неприятное. Кольнувшее затылок пониманием.
– Ты наверняка провоцировал его, как только мог, – сказал волк. – Но и стелись ты перед ним как ласковая жёнушка, он бы не помог нам. И мы оба это знали.
– Попробовать стоило. Зато я нашёл тебе девушку, шерстистый. А себе собутыльника. Здорово, да?
– Конор...
– Она слабеет с каждым днём. Я чувствую это.
Волколак обернулся, поглядев на собравшуюся возле кострища компанию, и дёрнул плечом в неопределённости.
– Они как, сами напросились? Или Тород вручил в качестве утешительного подарка?
– Ты меня вообще слышишь? – процедил Конор сквозь зубы и закрыл глаза, пытаясь удержать клокотавший в груди гнев под контролем.
– Отчётливее, чем ты себя, – огрызнулась псина. – Думай. Просто думай. Что нам теперь делать. Сам же уговаривал меня не сдаваться раньше времени. А мы не всё ещё перепробовали. Может, у тебя есть какой-нибудь... знакомый. Или друг...
– Юморишь?
– Тогда должник.
Губы Конора неожиданно тронула усмешка. Он открыл глаза и воззрился на волколака.
– Есть один такой. Самый конченый отморозок из всех, с кем я водил дела.
– Первый раз подобное от тебя слышу.
Конор привалился спиной к стене и испустил усталый вздох.
– Ты не понял, волк. Это худший вариант для нас, я не просто так умолчал о нём. Но, похоже, что он единственный, кто согласится на нашу затею.
– Ну и что с ним не так?
– Он работорговец.
***
Как его звали?
Каким же именем нарекла мать этого ублюдка?
«Разве это важно?»
Лета дотронулась босой ступнёй до лица покойника и повернула его к себе, глядя в его застывшие, изумлённые глаза. Щека его была тёплой. На ней красовался косой уродливый шрам. Он говорил, что эту отметку оставил ему Конор, когда бежал из Леттхейма после суда. Как и глубокие раны на животе, парочку отрубленных пальцев и задетую гордость. Он несколько лет мечтал отомстить ему. Равно как и Сынам Молний за их попытки свергнуть императрицу, желавшую только порядка на Севере.
Кровь – ничтожная плата за процветание. Каждого мужа, женщины и ребёнка. Империя вознесла этот суровый край, а мятежники грозили отбросить Недх в прошлое, к варварству, набегам и упадку.
