Он лишь улыбнулся.
— Какую дисциплину вы выбираете, леди Тейл? — спросил глава комиссии.
В прошлом я выбрала иллюзии — самую сложную, но при этом «дамскую» дисциплину. Я же стремилась показать себя настоящей островитянкой. И очень стеснялась мамы, особенно мамы, которая вела себя отнюдь не как благородная барышня.
Но стесняться стала, когда вернулась на острова и попала под влияние Гарльтонов, а до этого я мамой искренне восхищалась и хотела быть такой же, как она.
Пришло время вспомнить, чему я научилась у нее на континенте. И не только у нее. Папа тоже меня учил, и его доверенные офицеры…
— Боевая магия, — объявила я.
Эдвин пораженно вскинулся.
Не то чтобы он не знал, чья я дочь… Просто здесь, на островах, я никогда не показывала себя боевой магичкой, наоборот, всячески подчеркивала, что я не такая, а раскопать, как проходило мое детство в гарнизоне на материке, не так-то просто.
— Хм… Леди, вы уверены? — осторожно уточнил глава комиссии.
— Безусловно. Именно в этой дисциплине когда-то выступила моя мама, леди Риона Тейл, в девичестве Шенон, — объяснила я свой выбор и уничтожила любые возражения.
Преподаватели развернули над помостом защитный купол, чтобы ни один шальной огненный шар не улетел к зрителям.
— Прошу, — предложил глава комиссии начинать.
Боевая магия считается одной из самых сложных для демонстрации дисциплин. Это не танец, на который абитуриенты выходят с домашней заготовкой, это настоящий бой, полный непредсказуемости. Да, очень многое запрещено — нельзя убивать противника, калечить, наносить тяжелые травмы, но в остальном полная свобода действий с обеих сторон.
Глава комиссии дал сигнал к началу, но я не стала атаковать.
Раз уж у нас противостояние…
— Окажите мне честь начать, лорд ди Монтеро, — попросила я в полный голос, чтобы меня слышали зрители.
Честь…
Во-первых, я превратила обычный бой в подобие дуэли. Во-вторых, мое предложение никакая не честь, потому что по сути, открываясь для первого удара, я обозвала Эдвина слабаком.
И ситуация не та, чтобы отказываться, спорить.
Эдвин плох в боевой магии, но кое-что он, конечно, умеет.
А еще он достаточно рассвирепел, чтобы ударить в меня воздушным кулаком, попытаться с ходу опрокинуть, столкнуть с помоста. Это не только эмоции, но в его случае и весьма верная, надо признать, тактика — закончить бой с одного удара, не позволить мне показать себя. При этом не покалечить — я просто шлепнусь в свернутый вокруг помоста своеобразным кольцом защитный купол, как глупая рыбка в сеть.
И в теории у него бы могло получиться — я стояла открыто, лишь дождавшись, когда он ударит, закрылась щитом.
Удар вышел мощным, Эдвин вполне мог пробить мой щит, сделай я его стандартным, но мое плетение не гасило удар, а частично поглощало его, но в основном — само подстраивалось под нужным углом, чтобы правильно срикошетить. Ослабленная воздушная волна пробежала по прозрачной поверхности, отозвалась рябью и ушла в сторону, в купол. Преимущества среды следует использовать — так учили родители.
Эдвин поспешно закрылся щитом, понимая, что сейчас получит в ответ. И надо признать, тоже не стандартно закрылся, но ему это не поможет. Ему уже ничто не поможет.
Я прищурилась и закусила нижнюю губу, легонько пробежав пальцами по вороту собственного платья с очень приличным для юной леди, но все равно соблазнительным декольте.
Эдвин вздрогнул. С вызовом приподнял бровь, посмотрев в сторону зрителей. И только тогда понял, что легкая завеса кастованного мною огня словно тюлем прикрыла меня от лишних глаз. Зрелище было доступно ему одному.
«Леди, вы серьезно рискуете», — прочла я по его губам и вернула ему его же ослепительную улыбку, еще ниже скользнув пальцами, почти к ложбинке между грудями. И когда Эдвин, непривычный к такому бесстыдству со стороны леди, резко втянул воздух… ударила.
Стена огня мигнула и исчезла, открыв результат зрителям.
Пару секунд на площадке царила потрясенная тишина. Потом послышался один смешок, другой… Ди Монтеро сначала побледнел, потом залился краской стыда и ярости. А я прижала руки к груди и отчаянно захлопала ресницами.
— О боги! Простите! Простите, лорд Эдвин! Кажется, я немного неправильно рассчитала воздействие! Я сейчас все исправлю! Сейчас…
— Не смей! — рявкнул мой бывший муж, справедливо опасаясь, что я еще что-нибудь похуже выкину.
Зрители уже хохотали, не скрываясь. А злющий, как черт, и алый, как мак, Эдвин прикрывал руками подгорелые тряпки, которые когда-то были его штанами.
Нет, из норм приличий я не вышла. Всего лишь превратила его одежду в дырявые тряпки, из которых кое-где торчали ошметки нижнего белья. Все прикрыто, но здорово потрепано буквально на грани: дернись сильнее — и какая-нибудь прореха разорвется дальше.
— Вы очень опасный противник, леди Тейл, — прокашлявшись, сказал глава экзаменационной комиссии.
Я лишь хлопнула ресничками.
— Благодарю за высокую оценку, лорд ди Каспиан, — и исполнила реверанс.
Глава комиссии, явно польщенный, что я обратилась к нему по имени, быстро улыбнулся и уточнил:
— Леди Тейл, вы собираетесь поступать на факультет боевой магии, как и ваши родители когда-то?
Я качнула головой.
— Нет, лорд ди Каспиан. Я поступаю на МехАрт.
— Л-леди… Хм, что же… Когда-то ваша матушка, выбрав боевую магию, произвела на комиссию точно такое же впечатление.
Меня отпустили без дополнительных вопросов. Видимо, практической части оказалось достаточно для зачисления, даже несмотря на мою «ошибку» с вектором воздействия.
Спорхнув с помоста, я замерла.
К ажурному бортику, отделявшему проход от остальной части зрительного зала, вплотную притиснулся Грант.
— Леди, вы были великолепны. С меня еще одна коробочка тех фруктов, которые вам так нравятся. Я читал легенду, что если девушка примет дар, то непременно ответит взаимностью. Но одной коробочки для эффекта не хватило.
— Леди! — вдруг прошипели мне в спину. — Вы сделали это нарочно!
Глава 38
— Докажите, лорд ди Монтеро, — я бросила это через плечо, даже не обернувшись полностью.
Эдвин уже прикрылся иллюзией, а может, даже переоделся — так с ходу было трудно различить под слоем защитных плетений.
Грант — уверена, Эдвин его не заметил, иначе бы молчал — разразился хохотом:
— Лорд ди Монтеро, вы не смогли сберечь даже штаны, но обвиняете в собственной никчемности юную леди? Не думал, что вы сумеете еще ниже пасть моих глазах, однако же вам это удалось.
