– Ты ранен? Билли, ты ранен?
– Нет. Она промахнулась. – И тут я ощутил боль в боку. Промахнулась, да не совсем.
– Кто это?!
– Злая тетка по имени Мардж.
Собственные слова меня насмешили: так мог бы называться артхаусный фильм из тех, что умные люди смотрят в артхаусных кинотеатрах. Я засмеялся, и бок заболел сильнее.
– Билли?
– Видимо, она догадалась, куда я поеду. Или Ник рассказал ей про мои планы… Хотя вряд ли. Думаю, она просто держала ушки на макушке, подавая Нику обед и ужин.
– Это та старуха, что огрела тебя совком, когда ты подъехал к служебным воротам?
– Да. Она самая.
– Она мертва? – Элис зажала руками рот. – Если она жива, умоляю, не убивай ее…
– Я не стану ее убивать, если она жива.
Ложь была простительная: я знал, что Мардж больше нет. Понял по тому, как дернулась ее голова.
Я ненадолго опустился на колени рядом с ней.
– Мертва. – Вставая, я поморщился. Не смог сдержаться.
– Ты же сказал, она промазала!
– В тот момент мне так показалось. Не переживай, это просто царапина.
– Я хочу посмотреть!
Я тоже хотел, но не сейчас.
– Сначала нам надо отсюда убраться. Пять выстрелов – это на четыре больше, чем надо. Забери мой глок, он под стойкой.
Пока Элис выполняла мою просьбу, я взял револьвер Мардж – смит-вессон – и вместо него вложил ей в руку зиг-зауэр, предварительно протерев его футболкой. Затем я протер баллончик, оставил на нем отпечатки ее пальцев и спрятал его в карман ее куртки. Когда я вставал во второй раз, боль немного усилилась. Не то чтобы она была ужасная, но я чувствовал, как моя козырная сутенерская рубашка пропитывается кровью. Ну вот, даже поносить не успел – сразу изгадил! Лучше бы зеленую выбрал.
– Готово, – сказал я. – Валим отсюда.
* * *
Мы вернулись в Риверхед, по дороге заехав в «Уолгринс» за пластырями, марлей, перекисью и бетадиновой мазью. Элис пошла в аптеку, а я остался ждать в машине. Пока мы добирались до отеля, мое туловище и левая рука изрядно затекли. Мы вошли через боковую дверь, которую Элис открыла при помощи карточки. В номере она помогла мне снять куртку. Посмотрела на дыру в ней, затем на мою рубашку.
– Господи.
Я сказал ей, что выглядит это дело наверняка хуже, чем есть. Большая часть крови уже высохла.
Потом Элис помогла мне снять рубашку и снова помянула Господа, только голос ее звучал глухо, потому что она прикрыла рот ладонью.
– Это не царапина!
Ну да. Пуля вспорола плоть прямо над тазовой костью. Рана была глубиной примерно в полдюйма. Из нее сочилась свежая кровь.
– Быстро в ванную. Если не хочешь тут кровищей все перепачкать…
– Да она уже почти остановилась.
– Ага, конечно! Стоит пошевелиться, она снова течь начинает. Надо тебя раздеть и поставить в ванную, чтобы я могла нормально обработать и перевязать рану. Чего я, между прочим, никогда в жизни не делала. Хотя сестра однажды накладывала мне повязку, когда я на велике въехала в почтовый ящик Симекисов.
Мы пошли в ванную, и я сел на крышку унитаза, чтобы Элис могла снять с меня обувь и носки. Потом встал – рана вновь закровоточила, – и Элис расстегнула мой ремень. Я хотел сам снять брюки, но она не дала: опять усадила меня на крышку унитаза, присела и быстро их стянула.
– Белье тоже. Трусы с левой стороны пропитались кровью.
– Элис…
– Не спорь! Ты же видел меня голой, так? Ну вот, теперь мы в расчете. Полезай в ванну.
Я встал, скинул трусы и забрался в ванну. Пока я это делал, она поддерживала меня под локоть. На левой ноге кровь запеклась аж до колена. Я потянулся за лейкой душа, но Элис поймала меня за руку.
– Может, завтра. Или послезавтра. Сегодня точно не стоит.
Она включила кран, намочила под струей воды салфетку и стала бережно протирать кожу, стараясь не задевать рану. В слив потекла красная вода с маленькими сгустками крови.
– Господи, у тебя бок прямо вспорот! Как ножом.
– В Ираке я и похуже раны видел, – сказал я. – А с такими парни уже на следующий день кварталы зачищали как ни в чем не бывало.
– Правда?
– Ну, ладно, через пару-тройку дней.
Она выжала салфетку и бросила ее в корзину для мусора с полиэтиленовым пакетом внутри, а мне дала другую, чтобы отереть пот с лица. Вторая салфетка отправилась следом за первой.
– Их мы заберем с собой.
Она вытерла меня полотенцем для рук, выбросила в мусор и его, затем помогла мне выбраться из ванны. Вылезать было сложнее, чем залезать.
Элис подвела меня к кровати, и я сел – очень осторожно, стараясь не сгибать торс. Она надела на меня последние чистые трусы, затем продезинфицировала рану – это оказалось больнее, чем когда в меня угодила пуля. Пластыри не пригодились. Рана была слишком длинная, края разошлись, образовав широкую клиновидную выемку в моем боку. Элис сделала марлевую повязку и закрепила ее ленточным лейкопластырем. Потом наконец села на корточки рядом с кроватью. Ее пальцы были перепачканы моей кровью.
– Постарайся лежать как можно спокойней и только на спине. Не ворочайся, иначе зальешь кровью все постельное белье. Могу полотенце под тебя подстелить.
– Да, пожалуй, это хорошая идея.
Она ушла за полотенцем – на сей раз банным. Заодно принесла пакет с использованными салфетками и полотенцем для рук.
– У меня в сумочке есть тайленол. Две таблетки прими сейчас, а две оставим на потом, идет?
– Да. Спасибо.
Она посмотрела мне в глаза.
– Не за что. Я для тебя что угодно сделаю, Билли.
Я хотел сказать ей, что не надо так говорить, но не стал.
– Выехать надо с утра пораньше, – сказал я вместо этого. – До Сайдуайндера путь неблизкий…
– Чуть меньше двух тысяч миль, – перебила меня Элис. – Я погуглила.
– …и я не знаю, долго ли просижу за рулем.
– Сейчас тебе за руль нельзя, если не хочешь, чтобы рана опять вскрылась. По-хорошему тебе надо наложить швы, но это я делать точно не рискну.
– И не надо. Подумаешь, велика беда – шрам останется. Пройди пуля на пару дюймов правее, у меня были бы серьезные неприятности. Мардж. Господи. Эта сука Мардж. Не убирай покрывало, Элис, буду спать прямо так. – Если смогу уснуть, подумал Билли. Жжение от перекиси уже прекратилось, и боль была не очень сильная, зато постоянная. – Только полотенце расстели.
Сделав это, она подсела ко мне.
– Хочешь, я останусь тут? Лягу с другой стороны.
