Я сказал: «Есть, сэр», – и мы начали подниматься. Я стоял, взяв «M-40» на грудь и повернувшись спиной к городу, а Тако – широко расставив ноги над сумкой со всякими оптическими приборами. Снайперы овеяны романтическим ореолом, про них снимают фильмы, а Стивен Хантер пишет про них книги, но львиную часть работы проделывают наводчики.
Не знаю, как пахнет настоящий саван, но в нашем воняло тухлой рыбой. Я расстегнул три болта по шву, чтобы получилась дыра – амбразура, – но шов оказался не в том месте. Оттуда можно было стрелять только в отбившихся от стада коз. Вдвоем, кряхтя и чертыхаясь, пытаясь не сорвать чертов саван с крючков, мы кое-как развернули его в нужную сторону. Брезент хлопал нас по лицам. Тухлой рыбой воняло все сильнее. На сей раз из люльки чуть не выпал я. Тако схватил меня одной рукой за оранжевый жилет, второй – за ремень винтовки.
– Вы что там творите? – крикнул снизу Джемисон. Снизу ему и остальным были видны только наши ноги, неуклюже переминающиеся по полу люльки, – номер «первоклассники учатся танцевать вальс».
– По хозяйству шуршим, сэр! – отозвался Тако.
– Так, прекращайте шуршать и готовьтесь. Уже почти десять.
– Мы же не виноваты, что эти утырки нам шов не в ту сторону повернули, – проворчал Тако.
Я осмотрел новый прицел и всю винтовку (винтовок много, но эта – моя), тщательно протер окуляр кусочком замши. В Ираке песок и пыль просачивались всюду. Затем я передал винтовку Тако, чтобы тот обязательно проверил все еще раз. Порядок. Он вернул ствол мне, хорошенько послюнил руку и высунул ее на улицу через амбразуру.
– Скорость ветра нулевая, малыш Билли. Надеюсь, этот гондон покажется из норы – сейчас условия идеальные, лучше не будет.
Самым крупным предметом в нашей люльке – после моей винтовки – был «M-151», или Лучший Друг Наводчика. Он
Билли резко выныривает из сна о прошлом. Идет на кухню, ополаскивает лицо холодной водой. Внезапно он оказался на распутье, хотя с берега дорога выглядела идеально прямой. Быть может, нет никакой разницы, какой путь он выберет. А может, разница все-таки есть.
Все из-за треклятого «M-151» – зрительной трубы, с помощью которой наводчик рассчитывает расстояние от дульного среза до цели, причем со сверхъестественной (по крайней мере для Билли) точностью. Это расстояние нужно для расчета поправок для установленной дистанции, которые указываются в угловых минутах. Во всем этом не было необходимости, когда Билли планировал убийство Джоэла Аллена, но в 2004-м (при условии, что Аммар Джассим вообще выйдет на улицу) дистанция была гораздо больше.
Надо объяснять это непосвященному читателю – или нет?
Если Билли начнет объяснять, выходит, он все-таки ждет (или хотя бы надеется), что кто-то прочитает его писанину. Если нет – получается, не ждет. Ни на что не надеется. Итак?..
Стоя у кухонной мойки, он мысленно переносится в тот день, когда услышал по радио одно интервью. Дело было вскоре после его возвращения из песков. Наверное, шло какое-то ток-шоу по Национальному общественному радио, участники которых всегда кажутся очень умными и объевшимися прозака. На сей раз брали интервью у старичка-писателя, чьи романы гремели на всю страну в ту пору, когда известным литератором мог быть только белый мужчина со склонностью к алкоголизму. Билли хоть убей не помнил, как его звали, но точно не Гор Видал (не язвил) и не Трумен Капоте (не жеманничал и не крякал). Зато Билли хорошо запомнил его ответ на вопрос ведущей о рабочем процессе. «Садясь за работу, я стараюсь не забывать о двух людях – о себе самом и о постороннем человеке».
Это воспоминание вновь возвращает Билли к «M-151». Он может описать устройство этого прибора. Может объяснить, для чего он нужен. Может растолковать, почему угловые минуты в данном случае даже важнее дистанции, хотя две эти величины всегда идут рука об руку. Да, он способен все это сделать, но необходимости нет – если он пишет для себя. А если для постороннего?..
Спустись на землю, говорит себе Билли. Ты тут единственный посторонний.
Ну и что? Писать можно и для себя, ничего страшного. Никого не интересует его… Как это лучше назвать?
– Профпригодность, – бормочет он себе под нос, возвращаясь к ноутбуку и в очередной раз принимаясь за книгу.
7
Самым крупным предметом в нашей люльке – после моей винтовки – был «M-151», или Лучший Друг Наводчика. Тако устанавливал трипод, а я изо всех сил старался ему не мешать. Платформа под ногами немного шаталась, и Тако велел мне не двигаться, если я хочу засадить пулю в голову Джассима, а не в вывеску над дверью. Поэтому я сидел тише воды, ниже травы, пока Тако занимался делом – что-то высчитывал и бормотал себе под нос.
Подполковник Джемисон сказал, что дистанция 1200 ярдов. Тако навел свой прибор на мальчишку, набивавшего мяч у входа в «Пронто пронто фото фото», и насчитал 1340 ярдов. Далековато, конечно, но в такой безветренный ясный день, как тот в начале апреля, вероятность поражения цели велика. Я сам поражал и более далекие цели, и мы все слышали байки про снайперов-асов, которые попадали точно в цель с дистанции вдвое больше этой. Конечно, я не мог рассчитывать, что Джассим будет стоять на месте, как картонная мишень. Это меня беспокоило, а вот то, что он живой человек, в груди которого бьется сердце, – не очень. Он иудин козел, заманивший четверых наших бойцов в ловушку. Ни в чем не повинных парней, которые просто доставляли провиант. Он плохой человек и заслуживает смерти.
Примерно в четверть десятого Джассим высунулся из магазина. На нем была длинная синяя рубаха вроде дашики и белые мешковатые штаны. На голове вместо бело-синего платка – красная вязаная шапочка. Просто великолепный ориентир, лучше не придумаешь. Я начал целиться, но Джассим только шугнул набивающего мяч мальчишку, шлепнув его по заду, и тут же скрылся за дверью.
– Вот отстой, – сказал Тако.
Мы стали ждать. Молодые люди входили в «Пронто пронто фото фото». Потом выходили. Все они смеялись, устраивали дружеские потасовки и хватали друг друга за задницу, как это делают парни по всему миру, от Кабула до Канзас-Сити. Часть этих ребят, несомненно, поливала автоматным огнем «блэкуотерский» конвой. Кто-то из них, несомненно, стрелял по нам семь месяцев спустя, когда мы начали прочесывать один за другим жилые кварталы и выкуривать их из города. Как знать, возможно, кто-то из них потом подстерег нас в «Веселом доме» (как мы его называли), когда все, что могло пойти не так, пошло не так.
Десять часов утра. Десять пятнадцать.
– Может, сегодня он решил покурить во дворе, – предположил Тако.
А в десять тридцать дверь «Пронто пронто фото фото» открылась, и Аммар Джассим вышел на улицу в компании двух юных приспешников. Я посмотрел в окуляр прицела. Они стояли и смеялись. Джассим похлопал одного из парней по спине, и молодые люди ушли, обнявшись за плечи. Джассим достал из кармана штанов пачку сигарет. Прицел давал такое приближение, что я видел надпись «Мальборо» на пачке и даже разглядел двух фирменных золотых львов. Картинка была четкая: лохматые брови, красные губы, будто накрашенные помадой, щетина с проседью.
