Билли хочет сказать этому идиоту, что Австралия не имеет никакого отношения к венгерской революции 1848 года, но зачем? Он пришел, чтобы преподать совсем другой урок.
– Когда он вернется?
– Не знаю. Вроде бы встречаются они в два. Потом он может зайти куда-нибудь выпить кофе, он так делает иногда.
– Ага. Поболтать с бариста всегда приятно. Особенно если она недавно в городе и мечтает с кем-нибудь познакомиться.
– А?
Билли пинает его в ногу. Несильно, но Мартинес вскрикивает, и кресло под ним опять начинает качаться. Веселое кресло для трех ублюдков.
– Когда вернется с работы Хэнк?
– Смена заканчивается в четыре. Зачем…
Билли поднимает банку «Изи-оффа». Наверное, видит Мартинес пока неважно, однако это не мешает ему догадаться, что у Билли в руке. Он тут же затихает.
– Ну, а ты, Джек? Чем зарабатываешь на пиво и бублики?
– Я дейтрейдер.
Билли подходит к ноутбуку на столике. По экрану бегут цифры, по большей части зеленые. Сегодня суббота, но где-то идет торговля, потому что деньги, как известно, не спят.
– За домом твой фургон стоит?
– Нет, это Хэнка. У меня «мазда-миата».
– Фургон сломан?
– Да, прокладку головки блока цилиндров пробило. На этой неделе он ездит на работу на моей машине. Магазин, в котором он работает, находится в торговом комплексе «Аэропорт».
Билли пододвигает к «бунгало» обычный стул и садится напротив Мартинеса.
– Я больше ничего не буду с тобой делать, если ты пообещаешь хорошо себя вести. Обещаешь?
– Да!
– Поясню. Когда твои приятели вернутся домой, ты будешь сидеть тихо. Не станешь их предупреждать, орать и прочее. Претензии у меня в основном к Триппу, но если ты попытаешься предупредить его или Хэнка, я сделаю с тобой то же самое, что с Триппом. Понял? Все ясно?
– Да!
Билли достает телефон и набирает Элис. Она спрашивает, все ли у него хорошо, и он отвечает «да».
– Я тут сижу с парнем по имени Джек Мартинес. Он хочет тебе кое-что сказать.
Билли протягивает трубку Мартинесу.
– Скажи ей, что ты – никчемный кусок говна.
Джек даже не пытается возражать – то ли сдрейфил, то ли действительно считает себя куском говна. Хорошо, если так. Хорошо, если даже дейтрейдера можно чему-то научить.
– Я… никчемный кусок говна.
– А теперь скажи: «Прости меня».
– Прости меня, – хнычет Мартинес в трубку.
Билли забирает у него телефон. Элис, похоже, плачет. Она просит Билли быть осторожнее, и он заверяет ее, что очень осторожен, потом кладет трубку и вновь переключает внимание на красноглазого здоровяка в кресле «бунгало».
– Ты понял, за что извинялся?
Мартинес кивает. Что ж, думает Билли, с тебя достаточно.
9
Они сидят, а время идет. Мартинес жалуется на резь в глазах. Билли мочит вторую салфетку в барной мойке и вытирает ему лицо, особое внимание уделяя глазам. Мартинес его благодарит. Билли думает, что рано или поздно к нему, возможно, вернется былая протрамповская удаль, но это ничего. Главное, что он больше никогда не будет насиловать женщин. Он встал на путь исправления.
Примерно в три тридцать кто-то подходит к двери. Билли тоже подходит, перед этим глянув на Мартинеса и поднеся палец к губам Мелании. Мартинес кивает. Видимо, домой приехал Трипп Донован, потому что у Хэнка еще не закончилась смена. Ключ поворачивается в замке. Донован что-то насвистывает. Билли берет ругер за ствол и готовится нанести удар.
Донован входит, по-прежнему насвистывая. Он настоящий модник: дизайнерские джинсы, короткая кожаная куртка. Завершают образ стильный портфель с монограммой и лихо заломленная на затылке кепка с плоским козырьком. Завидев Мартинеса в «бунгало» со связанными руками, он перестает свистеть. Билли делает шаг вперед и бьет его рукоятью револьвера по голове. Не слишком сильно.
Донован теряет равновесие, но не валится с ног, как это бывает в кино с теми, кого огрели пушкой по голове. Он оборачивается, тараща глаза и щупая рукой затылок. Билли уже навел на него ругер. Донован смотрит на свои окровавленные пальцы.
– Ты меня ударил!
– Поверь, это еще хрень по сравнению с тем, что я получил, – ворчливо вставляет Мартинес. Звучит почти смешно.
– Зачем эта маска?
– Руки вместе. Запястье к запястью.
– На фига?
– Например, чтобы не получить пулю в лоб.
Донован перестает спорить и складывает руки вместе. Билли убирает ругер за пояс. Донован тут же бросается на него, что было вполне ожидаемо: Билли делает шаг в сторону и резким движением впечатывает Донована лицом во входную дверь. Тот кричит. Билли хватает его за воротник модной кожаной куртки (купленной, вероятно, в «Джозбэнке») и рывком тянет на себя, одновременно подставляя ему ногу. Трипп падает. Из носа у него идет кровь.
Билли опускается на колени (предусмотрительно спрятав ругер за спину, чтобы Донован не смог до него дотянуться) и достает из кармана одну стяжку.
– Руки вместе, запястье к запястью.
– Нет!
– Нос у тебя кровит, но не сломан. Руки вместе, иначе я это исправлю.
Донован складывает руки. Билли связывает их и звонит Элис, чтобы сообщить: двое готовы, остался третий. Доновану он трубку не дает, потому что тот пока не готов приносить извинения. Ничего, скоро будет готов.
10
Трипп Донован, сидящий на диванчике для двоих, не прекращает попыток разговорить Билли. Он заявляет, что понял, почему приехал Билли, но эта девчонка Элис нагло врет: она сама хотела потрахаться, сама им предложила и получила, что хотела. Все счастливы, конец истории.
Билли миролюбиво кивает.
– И вы подбросили ее до дома.
– Вот именно. До дома.
– На фургоне Хэнка.
Тут глазки Донована начинают бегать. Он обладает чудесным даром очаровывать и облапошивать окружающих. Этот дар выручал его всю жизнь, и сейчас он надеется очаровать и облапошить даже неизвестного злоумышленника в маске Мелании Трамп, проникшего в их дом. Но вопрос про фургон ему не понравился. Это вопрос знающего человека.
– Нет, Машина Любви сейчас сломана, стоит внизу.
Билли молчит. Мартинес молчит, и Донован не видит его говорящего взгляда: «Ты попал, чувак». Донован сосредоточил все свое внимание на Билли.
– У тебя там «прошка»? – Он кивает на сумку для «макбука» на полу. – Мощная машинка, да?
Билли молчит. Он отчаянно потеет под своей пластиковой маской и ждет не дождется, когда можно будет ее снять. Когда можно будет покончить с этим делом и убраться подальше из гнусного холостяцкого логова.
